На грани
Шрифт:
– Тут нет мороза, независимо от снега, тут тепло, как летом, - сказал Фенг.
Я наклонилась, выглядывая из-за бус. Подо мной расстилалась снежная долина, которой не было ни конца ни края. Высоченные снежные деревья и река, несущая свои потоки, даже с такой высоты было видно, какая она широкая и бурная. Подняв взор вперед, я онемела. Необыкновенно огромный бастион из, казалось бы, ледяных стен, встречал нас своей холодной красотой.
Именно холодной. Ведь все его пики, уходящие за облака и бесконечная снежная долина, не вызывали и толики тепла в душе.
Кони уменьшили свой ход, и кучер
– Ты же прочитала, что Дворец светлого мира - это целый город?
– Читала, - кивнула, - просто не могла такого представить.
– А почему мы приземлились почти на крыше?
– Это не крыша, а посадочная площадка, на территории высших Асур.
– То есть я вроде как на территории местной аристократии?
– Считай, что так.
– Кони стали замелять свой шаг.
– Моя семья тоже во дворце? Разве у них нет своего замка?
– Конечно же есть. У каждой семьи высших есть свои земли, но они не живут в них, предпочитая служить своему господину.
– Чудно, - колесница остановилась, и Фенг подал мне руку, - я буду жить с ними?
– Нет, - покачал он головой.
Не покидавшее меня чувство тревоги, вспыхнуло с новой силой, больно кольнув душу, когда моя стопа коснулась хрустящего, белоснежного снега Мира Света.
– А где?
– В том крыле, - он показал в сторону одной из огромнейших пик, которая была окружена сплошной стеной и кажется, соединялась с замком. Как я поняла, это соединение и выход и вход.
– Хм, - мрачно усмехнулась я.
Чувства, что меня привели в клетку, из которой по собственному желанию не вылетишь, разве что если решnbsp;у покончить с жизнью, только стало обостряться.
– Улыбнись, - инквизитор взял по-хозяйски пои пальцы, нежно гладя их, повел меня внутрь замка. Стража шла сзади, четко отбивая шаги. И я обрадовалась, что их стук, заглушал биение моего сердца.
Стража выстроилась сзади нас, в то время, как Фенг вел меня вглубь коридора, освещенного факелами.
– Успокойся, а то твоя аура бушует, - шутливо сказал Фенг, - ты же не хочешь, что бы весь двор увидел твой страх?
– И как мне её успокоить?
– спросила я, понимая, что действительно этого не хочу.
– Дыши, - его губ коснулась озорная усмешка, - делай глубокий вдох, а когда будешь выдыхать, представляй, как твои волны ауры успокаиваются, словно море.
Я не уверенна была, что выйдет, но попробовать стоило. Закрыв глаза и медленно идя, просто чувствуя, как ведет меня Фенг, я задышала. С каждым вздохом и выдохом, я контролировала эмоции и плетение ауры. А ведь когда-то мне Вейшенг говорил, что все на лице написано и он прав, мне надо уметь себя контролировать. Но самое непонятное, что почему-то я почувствовала злость, которая и помогла мне успокоится. Хотя чему я удивляюсь, злость вполне объяснима.
– Почему мне раньше про это не говорил?
– спросила я инквизитора, раскрыв глаза и обнаружив, что перед нами встала стража, открывая высокие двери.
– Раньше не было необходимости, - тихо сказал он, отпуская мою руку, - тут не принято держаться так за руки, если вы не семья или очень близкие друзья, - пояснил он на мой вопросительный взгляд, - ты же читала правила этикета при дворе?
– Читала, - кивнула я.
– Иди за мной.
Раскрылись
Мейлин взглядом прошлась по существам, находившимся в нем, и поняла, что кто-то из них потомки богов, а кто-то и самые прямые наследники, потому что их ауры были насыщенней остальных. Но самое странное, что ни от кого не шел сладкий запах смерти. А ведь когда такое количество собралось в одном месте, то кого-то уже смерть пометила, но видимо не здесь.
Инквизитор шел прямо к трону, на котором восседал нынешний владыка света. На его пути склоняли головы, так как он по положению выбран тем, кем есть, хоть и не является Асуром. Бокоым зрением уловил, что Мейлин опустила глаза, как и положено. Она без разрешения не могла посмотреть на владыку и приблизиться к нему ближе, чем на пятьдесят метров. Поэтому только избранные стояли ближе к трону.
Девушка остановилась ровно перед плитками, цвета слоновой кости, украшенными замысловатыми узорами, эта была граница, за которую ей пока не разрешали ступать. Глядя в пол она увидела рядом с собой ставшую стражу и чуть исказила губы в усмешке, подумав, что точно под конвоем.
– Сын Неба, - прозвучал голос инквизитора, обратившегося к владыке света. Мейлин помнила, что никто не знает истинного имени императора, кроме его семьи, и никто не имеет права, обратится к нему по-иному. Так же она помнила, что все, обращаясь к владыке, должны приклонить колено, но инквизитор этого не сделал. Нет, она не видела, а просто знала.
– Я привел к тебе дитя двух начал, что бы она могла встретиться со светлой стороной своей семьи.
Девушка чуть улыбнулась. Как бы почтительно не говорил Фенг, в его голосе чувствовались нотки пренебрежения. И её до сих пор не покидало назойливое чувство тревоги.
– Пусть подойдет, - сказал кто-то. Мейлин поняла, что это не владыка, и не потому, что он крайне редко говорил, только когда считал нужным, а потому, что голос прозвучал чуть по правую сторону от трона.
Стража осталась на месте, в то время, как девушка подошла к Фенгу, стоящему в десяти метрах от трона, но в отличии от него, она по правилам встала на колени. Первоначально у неё была мысль так не делать, но тут чувствовалась эта сила, этот тотальный контроль и подчинение, как одно существо настолько могучие подчиняет себе целое измерение. Она и так находилась в непонятном положении, зачем делать себе еще хуже?
– Можешь поднять глаза, дитя двух начал, - тот же холодный, надменный голос, указывающий своим пренебрежением ей место. И Мейлин посмотрела, но не на императора, а на отдающего ей приказы.
Фенг незаметно для всех чуть напрягся. Ведь Мейлин даже не представляет, какое она производит впечатление. Выпрямив спину и подняв лицо, подставив его к лучам света, на её коже заиграли серебряные искры. Прямой взгляд туманных глаз, в которых переливалось золото с синевой, поражали на столько, что хотелось неотрывно смотреть в них. И среди всевозможных красок и яркого света, такая хрупкая и красивая девушка в темных одеждах, вызывала восхищение, а у кого-то и злобу с завистью.