На границе двух миров
Шрифт:
Прав Джим, триста раз прав, — я понятия не имею, кто я такой. Все, что, как я считал, я о себе знаю — лишь лживые слова, аккуратным почерком самообмана выведенные на воде.
— Сэм, подь сюда, я тебе такую штуку расскажу… — приглушенный хриплый голос одного из техников привлек мое внимание своими интонациями завзятого заговорщика. Ведомый пустым любопытством, я подвинулся ближе к забору, где по уставу располагалась огороженная высоким забором курилка. — Донована помнишь?.. Ну, тот безумный мужик, с "Копей Соломона"*?.. А, неважно.
Я едва успел отключить вокодер доспеха, прежде чем зайтись нервным лающим смехом. Нет, вы на них только посмотрите!.. Суток после боя не успело пройти, а они уже барбекю из пришельцев делают!
Хотя, в определенной степени, парней можно было понять — мы дотянули. Флот прибыл, до крайности вовремя подоспевшая армия занимала Салембург, вот-вот к Бункеру должны вылететь "Черепахи" с последней партией беженцев и выжившими ополченцами… так что настроения на базе были самыми что ни на есть "шапкозакидательными".
Но, на самом-то деле, все было далеко не так хорошо, как казалось большей части ополченцев. На Мар Сару прибыл всего один вымпел, на планету высадился всего один батальон, транспортников для полноценной эвакуации не наблюдалось, а где-то до сих пор скрывался собрат сожженного нами Гарма.
Ничего еще не закончилось. Более того — все только начинается. Битва за Чау Сару уже началась, война с зергами, которые явно не остановятся на одной системе, еще только предстоит, рано или поздно — первый контакт с протоссами, последствия которого я не берусь спрогнозировать. Гарм предрекал бурю, которую я не в силах остановить… и он был чертовски прав — в секторе закручивались такая каша, в которой один недообученный протосс терялся, как теряется песчинка в пустыне.
— Командир, на связи майор Дэнс, — напряженно прошипел динамик голосом Винсента.
— Одну минуту…
Я поспешно вжал выведенную в основной интерфейс кнопку с показательными названием "Морда лица" — просто ничего лучше в голову не пришло, чесс слово. В правом верхнем углу поля зрения тут же появилось новое окошко — оттуда на меня холодным взглядом ярких голубых глаз смотрела стального цвета маска, закрывающая верхнюю половину лица, нижняя же была щедро усеяна живописными шрамами, отсекающими всякие вопросы по поводу необходимости сокрытия лица.
Эту подделку я сделал очень давно, когда Джим записал меня в ополчение, в те далекие времена, когда я еще не знал, что здесь на многие пункты устава дружно закрывали глаза. Серьезной проверки мое художество, конечно, не выдержит, ну да, будем надеяться, всерьез подозревать никому не известного капитана ополчения заштатной колонии, никому не придет в голову.
— Соединяй.
Интересно, что от меня понадобилось командующему "Черными Грешниками"?
— Капитан ополчения Александр Нойман, сэр! — по возможности браво поприветствовал
— Отныне — майор и маршал, — только и сказал он.
До меня не сразу дошло, что именно он мне сказал. А когда дошло…
— Что с Джимом?!
Он же был жив, черт возьми!
— Джеймс Рейнор арестован по приказу Адмирала Дюка по обвинению в саботаже и превышении своих полномочий. Он не имел права отдавать приказ на уничтожение Командного Центра и прекрасно это знал.
— Но у нас же не было другого выхода! — прошипел я. — Здание захватили, именно там было основное гнездо тварей!
— Адмирал решил иначе.
Пару мгновений я молчал, изо всех сил сдерживая рвущееся наружу сдавленное шипение.
— Я могу с ним поговорить… сэр?..
— Он просил о том же, — кивнул майор, еле заметно скривившись. — И у него, черт возьми, до сих пор есть право на один звонок.
Голограмма Дэнса сделала шаг в сторону, выходя из зоны захвата камеры, а спустя мгновение в нее впихнули шерифа. Джим, каким-то образом умудряющийся выглядеть гордо даже в тяжелых наручниках, на это только пробурчал что-то непечатное.
— Привет, Саня… — невесело усмехнулся он и поднял скованные руки, заставив меня замолчать. — Не надо, ничего не говори. — Прекрасно знаю, о чем ты подумал, мы с тобой друзья, я в беде и все такое… Я прав?
— Прав.
Само собой, он прав! У меня в мыслях Салембург уже пылал в огне, а тяжелая дверь клетки, в которую его вот-вот посадят, трещала под напором моего Дара. Джим слишком важен — для колонии, для людей… для меня, в конце-то концов! Больше чем уверен, стоит мне только кинуть клич — и за ним отправится все ополчение в полном составе — каждый, кто сражался за Бункер, обязан ему жизнью.
— Так вот — не стоит. Я постарался убедить майора, что ты не станешь делать глупостей и теперь намерен это обеспечить. Где ты сейчас находишься?
— У мастерской, — буркнул я, не понимая, куда он клонит.
— Отлично. Встань, выйди на главную улицу…
— Ну?! — требовательно прошипел я, выполнив приказ моего (все еще!) командира.
— Оглянись…
Прямой, как стрела, проспект, спешащие по своим делам ополченцы и техники, развалины Командного… длинные ряды массивных гермоворот, ведущих в убежища.
Тридцать тысяч человек, жены, матери и сестры ополченцев. Их пожилые отцы. Дети, совсем груднички, ребята постарше и воинственные, непокорные подростки, громогласно требующее, чтобы им дали оружие, любое, хоть кочергу. Представители корпораций, попавшие в первую волну эвакуации не по причине своей ценности, а вследствие тугих кошельков. Чиновники. Продавцы. Парикмахеры.
За всех них, плохих и хороших, трусов и храбрецов, я несу ответственность.
— А теперь ответь мне, почему ты не будешь делать глупостей, брат?