На Груманте
Шрифт:
– Медведь!
– крикнул Игорь, задохнувшись. Он отпрыгнул и присел за большим камнем.
Из-за тороса выбежал гигантский белый медведь. Огромный зверь двигался легко, даже с какой-то грацией. Нина ахнула, хотела куда-нибудь спрятаться, скрыться, исчезнуть, но сзади нависала скала, голая и безмолвная.
Медведь, воплощение ужаса, поднялся на задние лапы, взревел, блеснул клыками в двух шагах от Нины. Она бросила отчаянный взгляд на Александра.
Тот усмехнулся, молниеносно взмахнул мечом. Воздух со свистом прорезала сверкающая сталь - и страшный рев сменился
– И это - пропитание, - сказал Александр.
Он потыкал мечом в снег, очищая его от крови. Пятнышко на рукояти заботливо стер рукавом.
– Я возьму с собой только свой меч, - сказал Александр, - и ларец. Вон там он стоит, в самой глубине. Это для Зарины.
При последних словах произошла удивительная метаморфоза. Чеканный голос вдруг стал обычным, стальные глаза глянули мягко, волевое лицо обрело беззащитное выражение.
– Кто эта Зарина?
– спросила Нина.
Она все еще не пришла в себя от внезапного нападения зверя, но со стыдом почувствовала уколы ревности.
– Дочь наместника Святоруба, - ответил Александр тихо.
– Ради нее я ходил с дружиной на Царьград, воевал в Арапии, странствовал по северным морям. Я ведь простой дружинник. Мог завоевать ее только воинскими подвигами и заморскими товарами. Немало привез из диковинных южных стран. Осталось добыть только редкие меха Севера. Я ведь был даже в варяжской дружине Эгиля! Славный витязь! Мы с ним раз поссорились: кто, мол, сильнее - Тор или Перун? Спасибо другам, помирили. Несказанной силы и храбрости человек, а уж бард - нет равных ему на белом свете! Один против десятка врагов рубится насмерть и тут же стихи складывает. Он и для меня сложил как-то раз вису:
Я с мечом кровавым
И копьем звенящим
Странствовал немало,
Ворон мчался следом.
Грозен натиск викингов.
Пламя жгло жилища.
В городских воротах
Яростно я дрался.
А вот я не мастер лепить слова одно к одному. Мечом, другое дело, владею. А Эгиль и мечом и словом мог сразить намертво. Да что это вам рассказывать? Вы, духи, и так все знаете. Я выполнил ваш наказ. Верните меня к своим. Я готов.
Он шире расставил ноги, готовясь мгновенно перенестись сквозь пространство и предстать перед изумленными товарищами.
– Пойдем в избушку...
– сказала Нина в растерянности.
– Там... И прихвати с собой ларец. Этой... Зарине.
Помимо воли имя невесты Александра она произнесла неприязненно.
Геологи несли копья и большой кусок льда с вмороженным медвежьим мясом тысячелетней давности.
– Это занести внутрь?
– спросил воин, указывая на ларец.
– Да, - сказала Нина, - и сам войди. Отдыхай.
– Я не устал, - ответил воин твердо, - и хочу к сотоварищам!
Нина растерялась. Что делать дальше? Игорь тоже недоумевал. Его мгновенная реакция и широкие плечи в подобной ситуации помочь не могли.
– Ляг поспи, - нашлась вдруг Нина.
– Утро вечера мудренее!
Воин неожиданно согласился.
– Хорошо, - сказал он понимающе.
– Я засну. А во сне вы и перенесете
Он лег поверх спального мешка и почти мгновенно заснул. Глубокое ровное дыхание наполнило избушку. Он лежал на спине, раскинув могучие руки. Доверился им настолько, что заснул. Или человеку, выполнившему приказания духов, никакие чары и козни повредить не могут?
Игорь шумно вздохнул. Он положил в аптечку дрожащими руками большой шприц с прозрачной жидкостью.
– Я хотел было сделать укол морфия... Куда там! Ох и спит же!
Нина, как зачарованная, опустилась на колени и смотрела в суровое, мужественное лицо. Эти широко расставленные глаза, крутой лоб, острые скулы - все это видела раньше, но никогда его лицо не принимало такого выражения уверенного в себе воина! Воевал с византийцами, сражался в Персии, выходил на поединки с берсерками... Великий бард и не менее великий викинг Эгиль, сын Скаллагримма, посвятил ему вису как одному из лучших друзей...
Подошел Игорь и присел на корточки. Он тоже внимательно всматривался в лицо вольного купца-воина.
– Готов поверить в переселение душ, - сказал наконец, - в петлю времени, в чертовщину. Даже в то, что мы спятили. Но это не Топляк!
Нина кивнула.
– Я уже знаю, в чем дело, - продолжал Игорь.
– Его предки были поморами и посетили этот остров. И вот в минуту смертельной опасности организм мобилизовал все резервы. Жить! Во что бы то ни стало! Наша каракатица спастись не могла. В такой ситуации это под силу только мужественному человеку. И организм высвободил генетическую информацию о предках. Так перестал существовать Топляк и появился Александр, сын Добрыни. Но кто бы мог подумать, что уже в те времена смельчаки побывали на Шпицбергене!
Нина опять кивнула. Она не могла оторвать взгляда от запрокинутой головы гостя.
И тут Игорь опустил ее с небес на землю.
– Хорошо, все необычное мы объяснили. Продуктами и даже свежей медвежатиной обеспечены. Что делать, когда проснется? Придется радировать, пусть пришлют за ним вертолет.
Стрелки часов отсчитывали секунды, минуты, те слагались в часы, приближалось утро, но ничего лучшего придумать не удавалось.
Игорь вытащил рацию и принялся настраивать. Вдруг Нина тихонько окликнула его и указала взглядом на спящего.
Александр сладко чмокнул во сне, зябко подтянул колени, попытался свернуться клубочком. Откуда-то, вероятно, дуло: он обиженно сопел и старался втянуть голову в плечи. Мышцы лица расслабились, оно стало рыхлым и очень знакомым.
– Саша, - позвала Нина, все еще не веря.
Александр засопел сильнее, просыпаясь, разлепил с трудом один глаз, увидел двух насторожившихся геологов. И вдруг опять произошла метаморфоза. Лицо Топляка неуловимо изменилось. Перед ними снова был воин, собранный, мужественный. Сквозь расстегнутый ворот рубашки виднелась мускулистая грудь. Нина зачарованно смотрела в глаза Александра. Она впервые рассмотрела их как следует: чуть удивленные, того пронзительно сине-зеленого цвета, который напоминает морскую волну. Ей показалось, что от него пахнет морем и ветром.