На холмах любви
Шрифт:
Голова у Элизабет уже болела от этой тряски, и она с трудом сдерживала слезы.
– К вашему сведению, милорд, ваша любовница уехала вовсе не в форт Линнхай. Она взяла сопровождающих до замка Лэнгли, где, в чем я убеждена, будет с великой радостью принимать вас, то есть в том случае, если вы спокойно подождете своей очереди.
Услышав, что его люди в безопасности, Роберт немного остыл.
– Я сообщил вам вчера вечером, сударыня, что не имею ни малейшего желания ждать своей очереди. Поскольку вы выгнали мою любовницу, будьте готовы исполнять ее обязанности. А на будущее, прошу, не лезьте
– В таком случае, милорд, позвольте заверить вас, что меня вовсе не интересует, сколько шлюх вы содержите, но я не потерплю их пребывания под той же крышей, под которой живу я!
И противники воззрились друг на друга. Глаза их сверкали.
– Я прикажу перенести ваши вещи в мои комнаты. Начиная с этого дня вы всегда будете у меня под рукой. Как я уже имел честь сообщить вам, я нетерпелив и не люблю ничего откладывать. И мне вовсе не улыбается шлепать босиком по коридору, чтобы получить то, что и так мне принадлежит. Я предпочитаю, чтобы все свое я мог достать просто протянув руку.
Элизабет, у которой всегда была своя комната, где она могла остаться одна, потеряла дар речи.
– Только злой и жестокий человек может так издеваться над другими, – наконец проговорила она.
А Роберт больно схватил ее за руку и стоял, возвышаясь над ней, – вид у него был устрашающий.
– Да, сударыня, вы ведь уже не раз сообщали мне, что мы, горцы, народ дикий.
И Роберт рывком притянул жену и прильнул к ее губам. Бет сопротивлялась этому внезапному натиску, но все было бесполезно. Его рука скользнула в вырез ее платья, пальцы нашли ее грудь. Элизабет поняла, что он обращается с ней как с дешевой девкой. Сейчас она должна сопротивляться. Обязана! Но к своему ужасу, Бет почувствовала, как недра ее запылали от его прикосновений. Ее руки сами собой обвили его шею, и всю ее обдало жаром. Она закрыла глаза, отдаваясь ощущениям, которые зародились в ней, и задрожала. Ей казалось, что она вот-вот взорвется. Как вулкан.
Услышав тихий смех Роберта, Элизабет широко раскрыла глаза, затуманенные страстью, и увидела, что он самым оскорбительным образом скалит зубы. Затем он отпустил ее, и теперь Бет стояла, дрожащая, неудовлетворенная и униженная.
– Вот вам простой урок, Элизабет. Это чтобы вы знали, за кем всегда остается последнее слово.
И, отвесив издевательский поклон, Роберт повернулся и вышел. Бет опустилась на пол и сидела, вытирая слезы.
Но вскоре она перестала плакать, поднялась и подошла к зеркалу. Бет ожидала, что теперь выражение лица ее изменилось. Она чувствовала себя старухой. Но с удивлением увидела, что единственная перемена в ее внешности состоит в том, что глаза ее покраснели.
Долго она смотрела на свое отражение и мысленно разговаривала сама с собой. Да, нужно найти какое-то оружие против заносчивости мужа. И она дала себе клятву: настанет день, когда она заставит его пожалеть об этом поступке, о пережитом ею унижении.
Элизабет сидела в большой лохани для купания. Закрыв глаза, она отдавалась убаюкивающим объятиям воды. Ее длинные густые золотистые волосы свешивались через край лохани и казались багровыми – отблески пламени, горевшего
На несколько мгновений ей удалось отогнать горькие воспоминания о том, что произошло вечером, и она принялась мысленно перебирать события вчерашнего дня. Погрузившись в мечты, она не заметила, как Роберт Керкленд вошел в полутемную комнату. Он замер, глядя на загадочную чародейку – воплощение невинности и соблазна. Потом неслышно подошел ближе.
– Если бы я навсегда ослеп, сладчайшим для меня утешением было бы сознание, что я созерцал вас.
Элизабет открыла глаза и увидела предмет своих мечтаний. В полном смятении она выпрямилась, при этом из воды показались ее молочно-белые плечи. Взгляд Роберта мгновенно был прикован к соблазнительным пышным грудям, вокруг которых плескалась вода. Элизабет же поморщилась и попыталась прикрыться.
– Сэр, поскольку вы лишили меня возможности уединяться в моей собственной комнате, я была бы вам признательна, если бы вы предупреждали меня, прежде чем войти.
– Что вы предпочитаете – барабанную дробь или, может быть, достаточно подудеть в трубу? – спросил Роберт.
– Достаточно стука в дверь, – отрезала она. Роберт усмехнулся:
– Поскольку это моя комната, сударыня, я не собираюсь заявлять о своем появлении. А поскольку вы моя жена, к чему эти попытки прикрыться?
– Милорд, мы поженились только вчера. Мне очень неловко принимать ванну в присутствии чужого мужчины.
Роберт наклонился над лоханью и провел пальцем по мокрому следу, оставленному каплей, сбежавшей с ее пышной груди.
– Миледи, – проговорил он, – как можете вы говорить о нас как о чужих, памятуя о том, что произошло между нами прошлой ночью?
– Очень даже могу, милорд, особенно памятуя о том, что произошло между нами сегодня.
– Вчера ночью мне представилась возможность ознакомиться с каждым дюймом вашего роскошного тела, дорогая, и я намереваюсь продолжить это знакомство в недалеком будущем. А пока я, наверное, мог бы быть вам полезен. – Роберт протянул руку за мылом.
Тут Элизабет, сделав вид, что тоже хочет взять мыло, брызнула на Роберта водой.
– Я в состоянии вымыться без посторонней помощи, если вы будете так любезны и позволите мне это сделать, – заявила молодая женщина.
Керкленд неохотно поднялся.
– Как хотите, сударыня.
И, отвернувшись, принялся стягивать с себя сапоги. Элизабет настороженно следила за ним.
– Зачем вы разуваетесь? Вместо ответа Роберт усмехнулся.
Элизабет продолжала с подозрением следить за ним, пока он кружил по комнате. Спустя несколько мгновений Керкленд опять подошел к лохани.
– Сударыня, вы собираетесь провести в этой посудине весь оставшийся вечер?
– Я не вылезу, пока вы не уйдете из комнаты.
И тут же она поняла свою ошибку. Он подхватил ее под мышки и вытащил из воды. Элизабет, обнаженная и мокрая, не пыталась вырваться из рук мужа. Она была растеряна и смущена. Только прошептала:
– Вы будете весь мокрый.
– Это легко поправить, – засмеялся Керкленд, поставил ее на пол и стянул с себя намокшую рубашку.
Элизабет потянулась к полотенцу – прикрыться хотя бы им, – но оно тут же было вырвано у нее из рук.