На исходе каменного века
Шрифт:
Подошел Эри, присел рядом. Эри возмужал, раздался в груди и в плечах и теперь был так же налит силой, как Гал и Тор. Он опять жил со своими сородичами. У него было теперь больше личного времени, он мог оставаться один. В такие минуты он нередко произносил Запоминающиеся слова. Они рождались у него так же естественно, как из зеленых почек распускались листья. Соплеменники легко запоминали их и охотно повторяли в хижинах и у костров.
Отец и сын несколько минут сидели погруженные в свои мысли. Вдали белоснежно сияли горы, будто парили над землей, недоступные и таинственные. И приозерные леса, подернутые
Об этом думали оба, только Гал размышлял молча, а Эри облек свои мысли в Запоминающиеся слова.
Синее озеро, белые горы, зеленые степи,
Мягкие травы, колючий кустарник, могучие кедры;
Пенье дождя, водопады, бездонное небо, —
Было так и так есть — однообразного нет ничего,
Даже руки у воина непохожи…
Птица летает в небе, рыба плывет в воде,
Змея ползет по земле, на дереве дремлет рысь, —
Было так и так есть — у каждого свой закон,
И общий закон у всех — движенье.
Если в небо орел не взлетит — он не орел,
Если река перестала течь, она уже не река.
Тот вне закона, кто забывает общий для всех закон, —
Копье без движенья — всего лишь только дрова.
Синее озеро, белые горы, зеленые степи,
Мягкие травы, колючий кустарник, могучие кедры, —
Было так и так есть. Человек лишь тогда человек,
Когда он — и рыба, и лев, и змея, и орел…
— Ты хочешь в путь? Синее озеро перестало нравиться тебе? — спросил Гал.
— Мне хотелось бы уходить отсюда, чтобы возвращаться сюда.
Сын произнес мудрые слова: только родное племя давало человеку силы находиться в дальнем пути, потому что, где бы он ни оказался, он всегда мог рассчитывать на возвращение к соплеменникам.
— Я хочу ступить в след Уора и Ирги. Пора узнать, что с ними…
Гал ответил не сразу. Не один Эри помнил об Ирги и его людях. Племя не забывало о них, хотя с тех пор, как Ирги увел свой отряд, миновало столько времени, что дети, родившиеся без них, уже помогали женщинам у костров.
Мальчишки, играя на берегу озера, нередко говорили:
— Смотрите, опять показались горы — там Ирги!
Гал тоже поглядывал на далекие горы. Где-то в глубине их, среди ущелий, снегов и льдов — под ветрами, под каменными ливнями, не страшась ничего, шел по следам древней легенды отряд Рослых Людей. Их мужество было достойно восхищения. Только вот вернутся
— Твой замысел заслуживает внимания, — проговорил наконец Гал. — Но ты не должен забывать, что никто не в состоянии сделать больше Ирги. И потом — уверен ли ты, что Инг последует за тобой?
Эри опустил голову: его отношения с Инг так и не наладились. Даже долгий поход в светлые леса и дочь, родившаяся и скончавшаяся в пути, не сблизили их.
Инг любила танцы, веселые компании у костров и нередко злоупотребляла свободой, допускаемой обычаями Рослых Людей. Эри крепился, он ни разу не упрекнул жену в чрезмерной вольности, непростительной для замужней женщины. Сам он все реже бывал в веселых компаниях. Он вел жизнь, малопонятную для Инг.
Он в одиночестве бродил по берегу озера, уходя все дальше от деревни. Он собирал камни-цветы, а потом, сидя в уединенном месте, разглядывал их, стремясь увидеть скрытую в них жизнь. Он придавал им облик животных, удивляя сородичей точностью глаза и твердостью руки. А особую изобретательность он проявил после того, как нашел свежие мамонтовые бивни и несколько золотых самородков.
Золото Рослые Люди называли Застывшим огнем. Украшения из него они делали давно. Обрабатывая металл, они ограничивались простейшими операциями: сглаживали чересчур острые углы и просверливали отверстия, чтобы можно было нанизать самородки на крепкую нить. Ожерелья из неровных кусочков золота носили многие женщины.
Эри научился превращать Застывший огонь в тягучую жидкость, придавать ему желаемую форму и соединять его с камнями-цветами и мамонтовой костью.
Когда он трудился, его нередко осаждали любопытные, но он бесцеремонно отделывался от них. Только Ндан, Нор и юная Пела не раздражали его своим присутствием. Братья не мешали ему, а девушку больше интересовал он сам, чем его поделки. Она садилась неподалеку от него, обычно чем-нибудь занятая: отделывала костяную иглу, вязала ленту или пояс. Ее взгляд часто останавливался на Эри — она восхищалась его изобретательностью, его удачи приводили ее в восторг.
Эри незаметно привык к девушке. Однажды он сказал ей:
— У тебя в глазах золотые солнца, твои волосы облиты золотом.
Дед Пелы вступил в брак с девушкой из приозерного племени шлуваров. Прожив два года в семье жены, он с семьей вернулся к соплеменникам. Бабушка Пелы была одной из немногих женщин-шлуваров, уцелевших после нашествия дамов. Пела лицом и цветом волос повторила женщин своего племени. Некоторое сходство ее судьбы с судьбой Ндана сблизило обоих: рыжеволосая девушка и Ндан подружились. Пела покровительствовала Ндану, Ндан и Нор были неразлучны, а Эри покровительствовал всем троим.
Незнакомое, непривычное чувство охватывало его, когда он видел перед собой Пелу: никакой скованности, никакого напряжения — только светлая радость. Пела понимала его, и он понимал, о чем она думала, что ей нравилось и что нет. При ней он трудился с особым вдохновением, будто для нее одной.
Видя Пелу, он забывал об Инг, но Инг была его законной женой, аПела только готовилась исполнить брачный танец…
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил Гал. — Уверен ли ты, что Инг пойдет с тобой в горы?