На исходе ночи
Шрифт:
— Никогда не забуду один ночной бой. Расположился на ночлег наш отряд в деревеньке. Глухая была деревня, в лесах затерянная, богом забытая, да и немцами тоже. Они, может, о ней и не знали даже. Мы и держались там свободно. Вдруг откуда ни возьмись — немцы. Пустили, гады, осветительные ракеты, светло стало, как днем. Стрельба поднялась страшная. Однако немец наседает: превосходство его было большим. Решили уходить. Я вскочил, зову Кольку, дружка своего, — из одного села с ним были, — а он подняться не может. Подбегаю к нему — весь в крови. В живот пуля попала. Ушли мы тогда от немцев, а Николая на руках унесли. Только недолго он прожил. На моих глазах
Помолчали, потом Кауш сказал Пояте:
— Докладывайте.
— Я установил, что Виктор Пысларь свой дом неравно действительно ремонтировал. Любитель выпить вообще, он последнюю неделю не просыхал. Почему запил — неизвестно. Живет с женой и двумя взрослыми сыновьями. Старшая дочь, Евдокия, проживает отдельно, была замужем, но разошлась… И вот что интересно, — добавил лейтенант, — ее дом расположен рядом с домом Зоммеров. А тракториста Фролова найти не удалось. В дирекции совхоза сказали, что он заболел, в город поехал, в поликлинику.
— Ну что ж, — подвел итог Кауш, — знаем мы пока немного. И ничего — об убитой, о том, кто ее видел в последний раз. Следствию необходимы хоть какие-то вещи девочки. Надо идти к Зоммерам домой. Ведите, лейтенант.
«Не много ли незваных гостей пожалует к Зоммерам? — с сомнением подумал он. — А впрочем, каждому не мешает поближе познакомиться с этой семьей. Для дела, как говорится».
Они выбрались из зарослей, по одному прошли сквозь пролом, свернули налево и вскоре оказались перед небольшим аккуратным домом, огражденным зеленым штакетником. Маленький дворик был пуст. К этому дому примыкал другой, такой же аккуратный, только побольше; двор его с увитой «изабеллой» беседкой казался просторнее. Возле беседки что-то мастерил мужчина средних лет в белой застиранной майке. Он мельком взглянул на незнакомых людей, узнал участкового, приветливо с ним поздоровался и вернулся к своему занятию. Кауш успел заметить, что мужчина сколачивает длинный стол из неотесанных досок. Такие столы обычно делают для свадеб и других семейных торжеств, а также и для поминок.
Все семейство Зоммеров сидело за столом, покрытым чистой белой скатертью; шел важный семейный разговор. В женщине, одетой в черное платье, с заплаканными глазами, Кауш узнал ту, что видел вчера у пролома в стене. Здесь же были ее муж и пожилая женщина, тоже в черном, мать хозяйки. Трое детей устроились в стороне от взрослых на диване. Хозяева обеспокоенно посмотрели на вошедших.
Извинившись, следователь объяснил причину посещения и сказал:
— Хорошо, что мы всех вас застали дома. Нужны некоторые сведения, и чем полнее они будут, тем полезнее окажутся для следствия. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить все обстоятельства, связанные с исчезновением вашей дочери. Конечно, вам трудно сейчас, но это необходимо.
…Карл Зоммер родился в Одессе. Он был еще подростком, когда началась война и город захватили фашисты. Вместе с родителями, как «фольксдойче», немцы вывезли его в Германию. В рейхе он гнул спину на бауэра в маленькой деревне. После освобождения Германии от фашизма вернулся на родину, жил в Красноярске. Выучился на электросварщика. Здесь и познакомился с Эвелиной, уроженкой села Страсбург Одесской области. Спустя несколько лет после войны супруги переехали в Молдавию, в привычные южные края. Встретили их здесь
Оперативники, не перебивая, выслушали бесхитростный рассказ. Кауш попросил рассказать подробнее, как пропала девочка. Эвелина, до того крепившаяся, уже не могла сдержать слез.
— Да что рассказывать, нет больше дочки… И какая доля страшная… — С трудом взяв себя в руки, начала: — Муж ушел рано на работу, потом встали дети. Я их накормила, мальчики пошли гулять, а Розочка помогла убрать посуду и вымыть. Попросила я ее еще помыть пол в кухне, принесла воды и пошла на веранду солить помидоры. Она у меня была первая помощница, такая послушная, умненькая и красивенькая… не ребенок, а чистое золото. Да вы посмотрите…
Женщина взяла со стола большую фотографию в траурной рамке и передала Каушу и его коллегам. Они увидели прелестное детское лицо; большие глаза с прямыми, будто нарисованными, бровями смотрели открыто и не по возрасту серьезно.
— Захожу я, значит, через полчаса в кухню, смотрю — таз с водой стоит, а Розочки нет. Спросила сына, где она, отвечает, что не знает. Я еще подумала: может, кто позвал ее? Вообще на Розочку такое не похоже — бросать работу незаконченной. Ну, думаю, пусть погуляет, скоро ведь в школу… Кто знает, если бы сразу кинулись ее искать, может, и жива была бы дочка…
— Я ведь тоже отец, и у меня есть дочь, понимаю наше горе, — мягко сказал Аурел. — Что и говорить, беда… Так уж случилось… Может, у вас есть подозрение на кого-нибудь? Кто мог это сделать?
— Кто? Кабы знала, горло бы перегрызла тому злыдню. Не знаю, а наговаривать не хочу. И так добрые люди, спасибо им, помогают, особенно соседи Краусы. Мы и ночуем у них теперь, дома оставаться ночью страшно. И поминки Петя предложил у них справлять, у них двор побольше. Он уже готовит столы…
— Подожди минутку, Эва, — остановил жену хозяин, — дай и мне сказать. Вот товарищ интересуется нашими подозрениями. Я вам так скажу: в таком страшном деле подозревать нам некого, это верно. И что люди помогают — тоже верно. Когда Роза исчезла — вся улица ее искала. Ну и, конечно, соседи. Краус Петя просто с ног сбился. Но не об этом хочу сказать. На третий день после пропажи дочки пришли к нам двое парней, не здешние. Вежливые такие, участливые. Говорят, мы, мол, из милиции, можем помочь разыскать девочку, есть кое-какие сведения. Но что-то на сотрудников милиции они не были похожи. Попросил показать удостоверения, а они в ответ: выходной у нас сегодня, а в выходной удостоверения, значит, отбирают. Поговорили еще немного и ушли.
Кауш и Будников переглянулись, а Эвелина сказала с упреком:
— Вот всегда ты так, Карл. Люди хотели помочь, а ты их в чем-то подозреваешь, симпатичные такие ребята…
— А приметы этих симпатичных не помните? — спросил Будников.
— Помню, что одеты были по-городскому, в синих брюках этих самых, жинсы называются.
— Джинсы сейчас вся молодежь носит. Выглядели как эти ребята?
— Один — высокий, волосы светлые, а лицо загорелое, интересный; другой — пониже, плотный такой, чернявый, и шрам на щеке. Он еще рассказывал, откуда этот шрам взялся. Вступил, говорит, в схватку с двумя бандитами, вот и поранили.