На исходе ночи
Шрифт:
Слизень шел чуть позади си-ноора и Ше-Кентаро и тихонько так про себя посмеивался. В свое время его так же, как Ону сейчас, несказанно удивило кажущееся непреодолимым противоречие между неподражаемо заурядным, совсем уж каким-то простецким внешним видом си-ноора и его мощным интеллектом, сумевшим поставить себе на службу не только неформальную логику, но и блестящую интуицию.
Следуя за си-ноором, Ше-Кентаро вошел в небольшую комнатку, заставленную мебелью так, что пробираться приходилось боком. Си-ноор ловко проскользнул между обтянутым искусственной кожей диваном, кадкой с тропическим деревом вах, которые одно время считалось модным держать дома, и невысокой
– Присаживайтесь, – си-ноор пальцем указал на диван. – В ногах, как говорится, правды нет. Хотя, на мой взгляд, данное высказывание лишено какого бы то ни было смысла – так, просто набор слов, служащий ленивому оправданием: мол, не я сам хочу присесть, а обстоятельства того требуют.
После такого приглашения у Ше-Кентаро появились серьезные сомнения, стоит ли его принимать. Слизень же не стал искать в длинной тираде си-ноора иного смысла, кроме как предложения присаживаться. Он тут же хлопнулся на диван, вольготно откинулся на спинку и положил ногу на ногу. Ону осторожно присел рядом с ним на краешек и, как прилежный ученик, сложил руки на коленях.
Си-ноор вытянул руки, положил их на стол и старательно переплел меж собой пальцы.
– Ну, что скажете, уважаемые?
Ше-Кентаро озадаченно хмыкнул: из того, что он слышал от Слизня, следовало, что как раз си-ноор должен сообщить им нечто чрезвычайно интересное. А барыга даже бровью не повел, ему-то манера общения си-ноора была давно знакома.
– Произошло еще одно убийство, – сказал Хази.
– Да, я знаю, – скорбно склонил голову си-ноор. – И я почти уверен, что оно не последнее.
– Кто бы сомневался, – криво усмехнулся Слизень.
– А надо бы! – вскинул голову си-ноор. – Именно покорность и молчаливое согласие, – пусть не одобрение, а всего лишь согласие, – с тем, что происходит вокруг, как раз и порождают моральных уродов и выродков, ищущих самоутверждения за счет чужих страданий!
Хази молча повел левой рукой в сторону и немного вверх – жест, весьма красноречивый: мол, я-то с тобой целиком и полностью согласен, да закавыка в том, что от нас двоих ничего не зависит, можно, конечно, наплевать на элементарный здравый смысл и взвалить на себя героическую миссию по изменению мира к лучшему, можно, кто бы спорил, беда лишь в том, что надорвешься быстро, а мир даже и не почешется, вот и получается, что та же живица для мира значит несравнимо больше, нежели два безвестных героя, павших в неравной битве со вселенской глупостью и косностью. Уф!… – на лице Хази появилось такое выражение, будто он и в самом деле произнес все это вслух, от начала до конца, ни разу не сбившись и не потеряв ход мысли.
– А ты это понимаешь? – Си-ноор посмотрел на Ше-Кентаро.
– Да, – не очень уверенно кивнул Ону.
В принципе, он понимал, о чем шла речь, и даже был согласен с замечанием си-ноора по поводу вырожденцев, но поддерживать главу общины просветленных сразу по всему спектру вопросов он пока не решался. В самом деле, нельзя же вот так, прямо в лоб спрашивать человека: на чьей ты стороне? – когда ему, может быть, вообще ни до кого нет дела! Но в таком случае
– Да брось ты думать об этом, – поморщился, глядя на Ше-Кентаро си-ноор.
– Как? – удивленно глянул на него Ону.
– А вот так, – приподнял от стола и слегка развел руки в стороны си-ноор. – Запросто. Не думай – и все.
Ше-Кентаро перевел недоумевающий взгляд на Слизня.
– А я здесь при чем? – усмехнувшись, дернул плечом барыга.
– О чем ты? – спросил у си-ноора Ону.
– О том, что ты зациклился на мысли, будто тебя здесь решили одурманить. – Глава общины просветленных выдернул из кармашка на груди карандаш, проверил пальцем, остро ли он заточен, и снова ткнул на место. – Нельзя замыкаться в негативе, – сказал он, обращаясь персонально к сидевшему напротив него ловцу.
Ше-Кентаро хотел было недоуменно руками развести, но вспомнил, что в последнее время все только этим и занимаются, и, не придумав ничего лучшего, решил вовсе отказаться от жестикуляции.
– Ты что, мысли читаешь, уважаемый? – спросил он у си-ноора так, чтобы по интонации голоса стало ясно, что всерьез он такую возможность, конечно же, не рассматривает.
– Нет. – Си-ноор даже не улыбнулся. – Но что еще может подумать человек, впервые оказавшийся в храме общины просветленных?
Сказал и резко взмахнул кончиками пальцев, как будто капельки воды стряхнул.
– Ага. – Ше-Кентаро поднял руку и коснулся указательным пальцем подбородка – для того, чтобы внешний вид соответствовал глубине сделанного замечания.
– Ты ему ничего не объяснял? – спросил си-ноор у Слизня.
Барыга сделал отрицательный жест рукой.
– Правильно, – одобрительно кивнул си-ноор. – Он бы все равно не поверил на слово.
– Послушайте, – обращаясь одновременно к обоим, Ше-Кентаро поднял обе руки. – Я приехал сюда, поскольку мне обещали рассказать нечто новое о маньяке, что режет людей в Ду-Морке.
– Ошибочка, – заметил Слизень. – Об этом я тебе в пути сказал. Ты согласился поехать со мной, не зная, куда и зачем мы направляемся.
– Пусть так, – не стал спорить Ше-Кентаро, хотя ему казалось, что он с самого начала знал о цели поездки. – Но теперь я хочу услышать об убийстве.
– Помнится, вначале ты вообще не хотел заниматься этим делом, – снова поддел Ону Слизень.
Ше-Кентаро смутился.
– Ну, раз уж все равно приехали…
– А с головой у тебя уже все в порядке? – несмотря на то что си-ноор задал вопрос с чрезвычайно серьезным видом, Ону показалось, что глава общины смеется над ним.
– Ты хочешь убедить меня в том, что вы здесь не используете никаких препаратов, воздействующих на психику? – с вызовом посмотрел он на си-ноора.
– Совершенно верно, – улыбнулся си-ноор.
– О, Нункус! – Ше-Кентаро обеими руками провел по волосам от лба к затылку. – Да я чувствую, как у меня мозги чешутся, будто в них черви завелись!
– Это хорошо, – по-прежнему спокойно произнес си-ноор. – Это значит, процесс пошел.
– Ма-ше тахонас! – едва не сорвался со своего места Ше-Кентаро. Слизень удержал его. – Какой еще процесс?