На изломе
Шрифт:
– Эй! Ну что там?
Рустам обернулся на крик. Это старший лейтенант Байраков, высунувшись из башенного люка в своём «чебурашном» шлеме, обращался к нему. Рустам, не желая отвечать, раздражённо махнул рукой справа налево, как бы рассекая воздух саблей. Байраков переспросил:
– Что, совсем хреново?
Тогда Кагирдзянов скрестил между собой руки и поднял над головой, давая понять, что путь перекрыт, а затем для большей убедительности провёл большим пальцем по горлу.
Байраков спрятался в башне.
«Майора вызывает», – подумал Рустам.
И точно, минут через пять из глубины колонны появился майор Листовой в сопровождении
– Что смотреть, встряли, мать его, – и стал спускаться вниз. Рустам вместе с «десантником» спустились следом. Внизу Листовой, подойдя к башне, сказал торчащему из люка Байракову, чтобы тот по связи вызвал всех офицеров и старших машин в голову колонны. Через три минуты все были в сборе.
Майор окинул всех долгим взглядом, полным сожаления, разочарования и тревоги. Тяжело вздохнул и начал:
– Товарищи командиры, обстановка складывается не в нашу пользу. Дорога перекрыта каменным завалом. Тут нет никакой диверсии, всё произошло естественным путём, здесь это бывает часто. Нам просто не повезло. Своими силами нам его не расчистить. Остается один путь, через Мёртвый город. Все бы ничего, но с нами беженцы, были бы одни, было бы проще, а так… Эх… – и майор на секунду замолк.
– Да ладно, подумаешь какой-то Мёртвый город, – вдруг подал голос пехотный лейтенант в начищенных ботинках, – пройдём как миленькие, у нас же танки.
Листовой посмотрел на лейтенанта взглядом директора школы, который смотрит на нашкодившего ученика, который ещё не осознал до конца тяжесть своего проступка.
– Во-первых, – начал майор, – старших по званию не перебивают. А во-вторых, месяц назад гуманитарку [11] везли, с танками и бээмпешками, и разведка была, и поддержка с воздуха. А «духи» так колонну разлохматили, что сутки потом стояли на месте, не пытаясь двигаться дальше, 45 процентов техники сожгли. Лучше молчи, коли путного сказать не можешь.
11
Гуманитарная помощь.
Лейтенант стушевался и покраснел, потупив глаза к земле. Майор, не обращая на него внимания, продолжил:
– Стоять на месте и ждать поддержки мы не можем, на пятки нам наступает банда, что движется в нашу сторону. Им очень не понравится, что мы людей забрали, а ещё их сейчас спецназ пощекочет, так они вообще озвереют. Да и помощь в лучшем случае завтра к обеду только сможет быть, и подойдут они с другой стороны Мёртвого города. Так что, мужики, нам только туда, через город. Какие есть мнения, возражения? – и майор ещё раз окинул всех взглядом.
Огорошенные таким поворотом дел командиры молчали, переминались с ноги на ногу и бросали друг на друга пытливые взгляды. Они как бы по новому оценивали тех, кто стоял рядом с ними, прикидывая мысленно, насколько готовы они к бою. Рустам подал голос первым:
– А что делать-то? Через город так через город. Только нужно разведку сначала организовать. Как к городу подойдём, вперёд пустить «семьдесятдвойку» с десантом на броне и следом БТР для прикрытия. А только потом уже остальные.
– Дело говоришь, старшина, – сказал
Разворот на узкой дороге всей колонны занял минут тридцать, ещё тридцать до развилки. Когда колонна обречённо повернула в сторону Мёртвого города, начало вечереть, потянуло первой прохладой. Но это уже никого не радовало, лица у солдат стали строже, взгляды по сторонам ещё острее, и руки ещё крепче сжимали оружие. Каждый, кто ехал в этой колонне, очень надеялся на то, что исход их операции будет благополучным. Надеялся на это и Рустем, но как бы он ни старался заглушить голос своего шестого чувства, он всё равно пробивался сквозь толщу бравурных и оптимистических мыслей, которыми он себя пытался взбодрить. Голос не предвещал ничего хорошего. Рустем знал, что так будет, знал, что скоро будет бой и прольётся кровь. Он был опытным солдатом, часто полагаясь на своё чутьё, которым никогда не был обманут.
Он пересел на танк с девятью бойцами, равномерно распределил на двух БТР оставшихся, по десять человек на машину, строго наказав следить внимательно за своими секторами стрельбы, напомнив о том, что главной опасностью для колонны являются гранатомётчики. Назначил своего заместителя на случай «выхода его из строя» и приказал всем одеть бронежилеты. Оставшиеся бронежилеты приказал отнести беженцам и в первую очередь раздать их детям.
Приблизительно через полтора часа впереди замаячили силуэты Мёртвого города. Когда до города оставалось около километра, колонна встала, устало урча горячими двигателями. Рустем спрыгнул с танка и несколько раз присел, разминая затёкшие ноги. Затем, привалившись спиной к танку, закурил. Он ждал, когда появится Листовой. Майор подошёл как всегда в сопровождении молчаливых десантников.
– Ну что, старшина, как тут?
– Тихо, товарищ майор.
– Хорошо бы если бы так и было, – ответил майор. Затем поднял к глазам бинокль, висевший на груди, и стал осматривать окраины города. Он до рези в глазах вглядывался в закопчённые руины посёлка, пытаясь понять, что там впереди ждёт колонну. И не заметив ничего, как ему показалось, подозрительного, опустил бинокль.
– Сам что думаешь, старшина.
– Да что тут думать, – неожиданно резко сказал Рустем, – идти надо.
– Мандражишь? – сказал майор и внимательно глянул на Рустема.
– Нет, – так же резко ответил Рустем и добавил уже тише, – здесь неспокойно, – и показал пальцем на своё сердце.
– Пусть оно ошибётся, – сказал мягко майор. – Как предполагаешь идти?
– Думаю, надо спешиться с брони и малым ходом.
– А успеешь? Скоро ночь.
– Надеюсь, что успею, да и надёжней так.
– Добро, – согласился майор, – только связь держи постоянно. Рассказывай про каждый свой шаг. Если посчитаешь, что опасно, то мы не пойдём за тобой. Лучше запросим поддержку и до утра подождём. Я там по ходу движения место приметил, можем там вкруговую встать. Беженцами не хочется рисковать, они и так натерпелись. В общем, как дойдёшь до центра, мы двинем за тобой, – и, протянув для рукопожатия руку, добавил: – Желаю удачи!