На изнанке чудес
Шрифт:
— Ну, нет, — остановила ее Пелагея. — Не будь самонадеянной. Обе твои ноги останутся на чердаке. Тебе туда нельзя.
«Не повезло, — подумала Марта. — Что ж, в следующий раз обязательно повезет. Тогда я наверняка доберусь до блуждающих огней, стану всемогущей и отомщу! Только вот кому?»
Грозная воительница внутри нее немного растерялась.
— Кажется, ты хотела что-то спросить, — напомнила Пелагея.
— Ах, да. — Марта присела на корточки, опершись локтями о столешницу, и пытливо заглянула Пелагее в лицо. — Можешь объяснить, что значит
Та почесала в затылке.
— Рыбок обычно ловят рыбаки, — сказала она погодя. — Цветные ракушки собирают коллекционеры. Вещь, которая лежит перед тобой, достанется кому-то другому.
Марта сжала кулаки.
— Так и знала! У меня на роду написано быть несчастной.
— Если хочешь обладать тем, что тебе не принадлежит, то, конечно, будешь несчастной, — подтвердила Пелагея. — Поэтому просто смирись и отдай по доброй воле.
Марте эта идея совсем не понравилась.
— Вот еще! Не хочу я ничего отдавать!
Ее возмущенный голос был слышен даже в потайной комнате, несмотря на то, что звездная бездна ненасытно поглощала звуки. Правда, она поглощала еще и носки, и тапки, если швырнуть их с душой. Когда Юлиана швырнула тапок в своих мохнатых негодников за лужу посреди комнаты, бездна поглотила его без зазрения совести, в качестве благодарности самую малость усилив яркость звезд. Псы разбежались кто куда.
— Вишь, что устроили! Выгоняй — не выгоняй, всё равно умудряетесь уделаться! — разорялась Юлиана. — А теперь из-за вас я без тапок.
— Без правого тапка, — поправил Пирог, осмотрительно прячась за сложенной постелью Теоры.
— Без правого, без левого, — проворчал Кекс из-за одиноко стоящей тумбы. — Какая разница! Всё равно второй теперь ни на что не годен. Можешь и его тоже в пропасть зашвырнуть.
Юлиана яростно сдернула с ноги тапок, оставшийся без пары, и замахнулась. Кекс с Пирогом живо схоронились в укрытиях. Но броска так и не последовало. Запястье Юлианы крепко стиснул Киприан. Он появился неведомо как и неведомо откуда. Вырос посреди комнаты, как гриб после дождя.
— А ну, пусти! — процедила Юлиана. Она попыталась вырваться — безуспешно.
— Гнев тебе не к лицу, — сказал Киприан.
— Да мне сегодня вообще всё не к лицу! — вспылила та. — Я посадила пятно на походной юбке, черный цилиндр вот-вот полиняет. А на голове вообще кошмар!
Киприан присмотрелся:
— Да не такой уж и кошмар. Подумаешь, волосы отросли.
— Это тебе подумаешь, а мне без парикмахера морока, — сказала Юлиана и рывком высвободила руку.
— Если хочешь, могу подстричь, — ослепительно улыбнулся Киприан.
Он усадил ее на стуле между тумбой и стеной, пододвинул скрипучее зеркало-перевертыш в тяжелой медной раме и защелкал ножницами. Юлиана зажмурилась. Она ожидала худшего, но результат, как это часто бывает, ожиданий не оправдал. Увидев себя в зеркале по окончании стрижки, она пришла в восторг. Майя, которая забежала в комнату с заплаканным лицом, тоже поначалу уставилась
— Что стряслось? — беспокойно спросила Юлиана. — Живот болит? Зуб ноет?
— Или, может, зуб болит, а живот ноет? — просеменив к девочке, предположил Пирог.
— Я кольцо потеряла-а-а-а! — завыла Майя и плюхнулась на пятую точку.
— Какое-такое кольцо? — Вынырнул из-за тумбочки Кекс. — Если скажешь, как пахнет, найдем.
Майя перевела дух, размазала под носом сопли и сообщила, что кольцо не пахнет. Зато красивое-прекрасивое, с блестящим зеленым камнем, который умеет впитывать грусть.
— Это камень Теоры, — серьезно сказал Киприан. — С такими вещами следовало бы обращаться осторожней. Где ты последний раз видела кольцо? — обратился он к девочке. И расследование началось. Кекс записывал обстоятельства дела гусиным пером и перепачкал свою белую шерстку чернилами. Пирог возглавлял операцию «Отыскать пропажу». Марта с Пелагеей носились по дому, переворачивая всё вверх дном. Только Пересвет в ус не дул, да Теора, словно ее это никоим образом не касалось, нанизывала на нитку деревянные бусины из сундучка. Они отдаленно напоминали ей бисер.
«Хорошо было в Энеммане», — настойчиво шептали мысли. Незримый отражал их Корутом, но мыслей всё прибавлялось.
«Тебе не вернуться на родину, — запугивали они. — Миссию по спасению мира ты уже провалила. Назад дороги нет. Камень на кольце никогда не засияет».
Если бы Незримый мог утомляться, то сейчас у него, наверное, отваливались бы руки. Но тень не знала усталости. Чем гуще становился поток тяжелых дум, тем неистовей разрубал их теневой меч. Пересвет завороженно наблюдал за этим процессом сверху и напрочь позабыл, о чем собирался написать следующий абзац.
— Теора! — крикнул он со смехом. — Пощади своего друга и перестань думать! А то мне уже боязно.
Теора вздрогнула. Она слишком глубоко ушла в себя, так что ни звуков, ни предметов не замечала. Только оклик Пересвета вернул ее к реальности.
«Мир, который тебе предстоит спасти — ты сама, — возникла в голове неожиданно ясная мысль. — Не сдавайся. Борись. А упадёшь — вставай. И так до конца. Тогда и будет тебе награда».
Теора решительно отложила неоконченные бусы, заплела в косу белые волнистые волосы и подключилась к поискам кольца. Правда, было уже поздно.
Пирог ужасно гордился своим тонким нюхом и был бы горд еще больше, если бы, обнаружив колечко, случайно его не проглотил. Юлиана выпучилась на него злобной гарпией, когда услышала, что драгоценный камень в серебряной оправе проследовал прямиком в желудок Пирога и оттуда направляется на дальнейшую переработку. Киприан заверил, что ничего страшного не произошло и что очень скоро они получат кольцо назад, в целости и сохранности. Пелагея помирала со смеху, Марта — с ней за компанию. Да и Юлиана довольно быстро остыла, взглянув на себя, подстриженную и красивую, в зеркало.