На качелях XX века
Шрифт:
Постановление предусматривало подчинение Сибирского отделения АН Совету Министров РСФСР и финансирование по бюджету РСФСР отдельной строкой. (Замечу, что вся Академия наук финансировалась отдельной строкой по бюджету СССР.) Утвержден председателем оргкомитета Сибирского отделения и руководителем последнего был академик М.А. Лаврентьев, а его заместителем — академик С.А. Христианович. Установлен также состав оргкомитета, в который вошли академики Соболев [407] , Боголюбов [408] , Топчиев, Каргин, Байбаков [409] , Горбачев [410] , Кобелев [411] , Казьмин. Давалось поручение оргкомитету и
407
Соболев Сергей Львович (1908–1989) — математик и механик, академик АН СССР (1939). Один из крупнейших математиков XX в., положивший начало ряду новых научных направлений в современной математике.
408
Боголюбов Николай Николаевич (1909–1992) — математик и физик-теоретик, академик АН УССР (1948), АН СССР (1953) и РАН (1991). Основатель научных школ по нелинейной механике и теоретической физике.
409
Байбаков Николай Константинович (1911–2008) — почетный академик АН СССР, автор около 200 научных трудов и публикаций, особенно актуальных для производственной практики по комплексному решению проблем разработки нефтяных и газовых месторождений.
410
Горбачев Тимофей Федорович (1900–1973) — специалист в области горного дела. Член-корреспондент АН СССР (1958).
411
Кобелев Борис Николаевич (1915–1980) — партийный деятель. В 1957–1959 гг. 1-й секретарь Новосибирского обкома КПСС.
Постановление содержало ряд пунктов, обеспечивающих материальную сторону строительства, которые здесь нет необходимости приводить. Президиум АН постановлением от 7 июня 1957 г. принял к исполнению изложенное постановление Совета Министров СССР. Президиум согласился с предложением комиссии, образованной Новосибирским обкомом КПСС, о месте строительства городка, отводе участка 700 га и его границах. Президиум принял также предложения оргкомитета о создании и строительстве в научном городке институтов: математики с вычислительным центром, теоретической и прикладной механики, гидродинамики, физики, автоматики, геологии и геофизики, теплофизики, экспериментальной биологии и медицины, цитологии и генетики, экономики и статистики. Зафиксирована также была просьба к оргкомитету рассмотреть вместе с академиком Н.Н. Семеновым (напомню, что Семенов был тогда академиком-секретарем химического отделения) вопрос о строительстве в Новосибирске одного из химических институтов. Утверждены также директора или директора-организаторы институтов Сибирского отделения. К перечисленным институтам были добавлены химические институты: катализа, органической химии, химической кинетики и горения.
В березовой роще, на правом берегу Оби, севернее Новосибирска начали сооружаться коммуникации, и здесь начиналось строительство первых институтов, проекты которых были завершены ранее. Строились также коттеджи для проживания научных руководителей Сибирского отделения и его институтов. Мне пришлось посетить это строительство в феврале 1959 г., когда строительство первых институтов было завершено, другие строились, некоторые коттеджи уже были заселены. Таким был, например, коттедж М.А. Лаврентьева и его семьи, где мне и было оказано гостеприимство. В целом, хотя площадка была в строительных механизмах, в мусоре и глаз не радовал порядок, впечатление от рождающегося научного городка и чудесного, даже зимой, березового леса оставляло ощущение радости, бодрости. Родилось что-то крупное, с большим будущим.
Надо было иметь утвержденный устав Сибирского отделения. М.А. Лаврентьев внес такой проект, и 2 ноября 1957 г. он был рассмотрен Президиумом АН и с некоторыми поправками утвержден. Теперь Сибирское отделение обладало главным средством привлечения квалифицированной научной силы: был установлен порядок выборов в академики и члены-корреспонденты по Сибирскому отделению. Сначала в соответствии с этим уставом Сибирское отделение рекомендовало того или другого кандидата или несколько кандидатов. После этого отделения Академии наук проводили всю процедуру, как при обычных выборах, но не требовалось положительных голосов в количестве 2/3 от списочного состава, а лишь 1/2. После этого лица, получившие 1/2 положительных голосов, считались рекомендованными, и СО могло их выбирать в соответствии с общим уставом АН.
Первые выборы прошли весной 1958 г.
В начале работы Сибирского отделения и организационных решений по этому отделению я присутствовал на заседании в Кремле, на котором Н.С. Хрущев поднял вопрос о том, не следует ли СО превратить в Академию наук РСФСР. Действительно, все союзные республики, кроме РСФСР, имели свои Академии наук. В последнее время мы внесли предложение, которое и было принято Советом Министров, о превращении Молдавского филиала АН СССР в Академию наук Молдавской ССР. И «резало глаза», что единственная из союзных республик — РСФСР — не имеет своей академии.
Кулуарно мы в Президиуме АН СССР обсуждали это положение и будущее развитие Сибирского отделения, и я считал, что образование в Новосибирске Академии наук РСФСР постепенно низведет Академию наук СССР на положение органа типа министерства. АН РСФСР будет уже не сибирским органом АН, а должна будет создавать свои институты и в главных городах РСФСР — в Москве, Ленинграде. А АН СССР? Соперничество двух академий? А самолюбие всех избранных уже членов СО? Ведь их избрали как членов АН СССР. А теперь их «спустят» в члены союзной академии наук?! Все эти мои мнения горячо разделял А.В. Топчиев.
После выступления Н.С. Хрущева я попросил слово и изложил некоторые из этих соображений, обращая особое внимание на низведение академиков АН СССР в академики АН РСФСР. М.А. Лаврентьев не отстаивал ни той, ни другой точки зрения. Чувствовалось, что «низведение» академиков ему затруднит работу, с другой стороны, уже с 1957 г. Лаврентьев был не только председателем Сибирского отделения, но и вице-президентом Академии наук СССР, и его стремление быть самостоятельным хозяином в своем деле было удовлетворено, поскольку Президиум Академии наук и президент старались во всем ему помогать и никак не хотели, да и не могли препятствовать. А кроме того, он имел основания думать, что по первой его просьбе Н.С. Хрущев всегда его примет и выполнит его просьбы и предложения.
Смерть матери
Шел 1957 г. Со времен ареста брата Василия в 1940 г. это несчастье доминировало в сознании матери даже в тяжелые военные годы и тем более по окончании войны. Лето 1957 г. мы проводили вместе — моя семья, мама и сестра Таня — под Звенигородом, на моей даче в дачном поселке «Луцино» на высоком берегу Москвы-реки. Эти дачи построены были и предоставлены в собственность академикам по распоряжению Сталина. Они были сконцентрированы под Москвой в трех местах: в двух под Звенигородом (Мозжинка и Луцино) и в Абрамцеве. Места, особенно под Звенигородом, были восхитительные, дачи — прекрасные. Маме очень нравился наш сад и весь участок. Вся ее семья была с ней — мой брат Андрей с женой и детьми разместился в сторожке [412] . Вся ее семья! Но не Вася!
412
На дачных участках академических поселков находилось по два строения: большой дом, где проживала семья академика, и маленький домик, разделенный на две половины — гараж и жилое помещение из двух комнат. Предполагалось, что в этом домике будут жить сторож и шофер, однако в большинстве случаев сторожки, постепенно перестраивавшиеся, занимали родственники академиков.
После некоторых безуспешных попыток получить сведения о судьбе Васи я подал заявление с просьбой пересмотреть его дело. В это время шла волна реабилитаций, правда, часто посмертных. Такая же судьба была и у Васи. Мне позвонил следственный работник, желавший увидеться со мной. При свидании он сообщил, что компетентная комиссия нашла, что В.Н. Несмеянов осужден и расстрелян в июле 1941 г. без веских оснований и теперь реабилитирован. Эти новости я не мог передать маме. Года с 1954–1955 у нее участились и стали более длительными приступы сердечной аритмии, во время которых ей приходилось лежать. Позднее им стали сопутствовать и мнемонические нарушения, напоминавшие те психические изменения, которые мы наблюдали у ее матери в старости, и о которых я упоминал. Эти нарушения памяти распространялись постепенно и на периоды жизни без аритмии. Мама все меньше и меньше вспоминала о Васе и задавалась вопросом о его судьбе. В этом смысле жить ей стало легче. Но здоровье все сдавало. В начале 1958 г. она слегла. Это происходило уже в московской квартире и ухаживала за ней Таня. Кроме обычной аритмии и путаницы мыслей у нее обнаружилось воспаление легких.