На каникулы с Элис
Шрифт:
– Мэган – такая чудная девочка. Здесь ее так все полюбили, она завела себе много новых друзей! Вы должны гордиться Мэган!
Мама и папа улыбнулись, наслаждаясь похвалами. К счастью, они не увидели, что Глория подмигнула мне, а я подмигнула ей в ответ.
Папа посмотрел на часы:
– Мне еще надо показаться на работе, может быть, поторопимся?
Мама кивнула:
– Хорошо. Мэган, тебе помочь собрать вещи?
Прежде, чем я успела ответить, Элис сделала шаг вперед:
– Все в порядке, миссис
Миссис Дугган обратилась к моим родителям:
– Почему бы вам не выпить у меня в кабинете по чашечке чая?
Мама улыбнулась:
– У вас найдется белый чай? Или, может быть, зеленый?
Миссис Дугган покачала головой:
– Боюсь, что нет, миссис Шиан. Только черный.
– Не волнуйтесь, у меня есть с собой.
Мама поставила свою здоровую сумку на пол и, к моему ужасу, начала в ней рыться. Когда я заметила, что сумка сшита из старых платьев Рози, мне стало совсем не по себе. Мама рылась и рылась в сумке, доставая все, что попадалось ей под руку, и раскладывая это на полу вокруг себя. Наконец, с победным криком она поднялась с пола:
– Нашла!
В руке мама держала такую потрепанную коробку чая, как будто та провела в ее сумке по меньшей мере лет сто.
Мама улыбнулась миссис Дугган и добавила:
– Здесь полно чая с антиоксидантами для всех!
Миссис Дугган странно на нее покосилась и жестом пригласила следовать за ней.
Мы с Элис весело переглянулись, подруга взяла меня за здоровую руку, и мы поднялись по лестнице школы в последний раз.
Глава двадцать шестая
Когда мы вошли в комнату, Элис плотно притворила за собой дверь, а затем снова меня обняла. Мы обе уселись на мою кровать.
– Ты сможешь меня когда-нибудь простить? – тихо спросила она.
– За что?
Я, конечно, знала, за что должна ее простить, но в этот момент такой ответ мне показался правильным. А еще часть меня хотела услышать, как Элис извиняется и признается в своих ошибках. Так мы бы смогли все обсудить и забыть раз и навсегда.
Элис тяжело вздохнула:
– Ну, начать хотя бы с того, что я была самой худшей подругой на свете. За то, что я вела себя как самая плохая и грубая девчонка… За то, что…
Я подняла руку, останавливая ее.
– Подожди, сначала скажи мне, ты простила, что я донесла на вас?
– Конечно, простила.
Что ж, больше нечего было и говорить.
– Я признаю, что ревновала. В действительности я очень, очень сильно ревновала тебя к Хейзел и завидовала, что вы вдвоем отправились на свидание. Но я бы ни за что не донесла на тебя в отместку, я бы никогда не смогла так предать тебя.
Элис кивнула:
– Я знаю… теперь я поняла.
Не слушая ее, я продолжала:
– Я просто за тебя боялась, Элис, мне даже в голову не пришло,
Элис хихикнула:
– Ты часом не превращаешься в свою маму?
Я состроила рожицу:
– Надеюсь, что нет. А ты в свою?
Элис состроила мне рожицу в ответ, и мы обе засмеялись. Внезапно Элис снова стала серьезной:
– Я хотела с тобой помириться на следующий день, но Хейзел остановила меня. Она наговорила кучу гадостей про тебя и, должна признаться, сумела меня убедить. Я понимала, что веду себя несправедливо по отношению к тебе, но ничего не могла с собой поделать. Как будто Хейзел руководила мной, понимаешь? У меня было ощущение, что я разучилась самостоятельно думать и решать.
Вдруг я кое-что вспомнила:
– Ты рассказала Хейзел про мою маму, про все ее закидоны, ты представила ее еще большей чудачкой, чем она есть на самом деле.
Элис повесила голову:
– Она рассказала тебе?
Я кивнула:
– Зачем ты это сделала? Я не против, когда ты шутишь на эту тему со мной, но зачем обсуждать это с Хейзел, с чужим человеком?
Элис тяжело вздохнула:
– На самом деле все не так страшно. Честно. Это случилось в один из самых первых дней нашего пребывания в лагере, когда я думала, что ты, я и Хейзел сможем стать настоящими подругами. Хейзел смеялась над тобой, потому что у тебя нет ни сотового, ни айпода, а я объяснила ей, что все дело в твоей маме. Я хотела представить ее… забавной, понимаешь. Но Хейзел все поняла на свой лад. Я сказала ей, что, несмотря на отсутствие у тебя клевых вещей, ты все равно хорошая девчонка и все это пустяки и ерунда. И что главное в тебе – это твое доброе сердце, а не навороченный плеер или что-то там еще.
Я скривилась:
– Ну… этого Хейзел не говорила.
– Естественно, готова поспорить. Я совершила большую ошибку, что рассказала ей про твою маму. В конце концов, с такой мамашей, как у меня, я вообще должна помалкивать.
Мы обе засмеялись, но вдруг Элис резко оборвала смех.
– По поводу вчерашнего… – неуверенно начала она. – Я видела тебя на лестнице с Хейзел. Что произошло? Неужели она…
Я поняла, что имела в виду Элис, и отрицательно замотала головой.
– Нет, она не толкала меня, ты что. Просто Хейзел говорила всякие гадости, а я пыталась убежать от нее… Кроме того, я плакала и, видимо, оступилась и упала…
Кажется, Элис успокоилась.
– Я была внизу, только что вышла из-за угла, смотрю, ты падаешь. Знаешь, я даже попыталась тебя спасти. Я подбежала к лестнице и хотела тебя поймать, но зацепилась за развязанный шнурок и сама рухнула.
– Ушиблась? – заботливо спросила я.
Элис только махнула рукой: