На карнавале чувств
Шрифт:
– Ну, разве ты не замечал, что из него мало у кого получается нечто пристойное?
Возможно, но у родителей и деда с бабкой все сложилось весьма и весьма неплохо. Да и у Лукаса с Сией пока что все было прекрасно.
А у него самого с Эмбер вообще все шло просто идеально. На первое свидание они отправились в оперу, и Эмбер надела перчатки, которые потом специально забыла в машине, создавая предлог для новой встречи.
Еще через три свидания он впервые ее поцеловал, а через три месяца снял номер в роскошном отеле, где они впервые и занялись любовью, а он понял, что именно эта
Все шло неторопливо и четко по плану.
Резкий шум оторвал Мэтью от воспоминаний, и, оглянувшись, он увидел, как двое подростков пытаются пробраться в ресторанчик мимо бдительного метрдотеля.
– Извини. Я заметила их еще на улице, но не думала, что они будут такими настойчивыми.
– За что ты извиняешься?
– За то, что они помешали нашему ужину. Или, по крайней мере, пытались помешать.
Тут подошел один из официантов и что-то зашептал Эванджелине на ухо, а она вымученно улыбнулась и кивнула. Метрдотель сразу же отпустил парней, и они, радостно что-то выкрикивая на жуткой смеси итальянского и английского, бросились к их столику, протягивая бумажки для автографа. Один из них даже расстегнул рубашку, и Эванджелина, явно привыкшая к подобным фортелям, недрогнувшей рукой вывела «ЭВА» и у него на груди.
Неужели у этих подростков совсем нет чувства меры? Слегка отвернувшись, Мэтью вдруг понял, что ревнует. Но почему? Неужели он настолько собой не владеет, что готов ревновать эту прекрасную женщину к первому попавшемуся малолетке просто потому, что она две секунды прикасалась к его обнаженной груди?
Эванджелина не моргнув глазом ослепительно улыбалась, пока услужливый официант щелкал восторженных пацанов вместе с известной дивой, а Мэтью на все это смотрел и поражался. Просто не верится, что она может быть еще красивее, но, привычно позируя перед камерой, она стала еще прекраснее, чем раньше. Вот только при этом казалась какой-то совершенно недосягаемой.
И это была не маска. Эванджелина так долго жила в образе Эвы, что навсегда ею стала.
Когда подростки наконец-то оставили их в покое, за столиком повисла напряженная тишина.
– Поклонники очень много для меня значат. – Не поднимая глаз, Эва задумчиво играла вилочкой. – По крайней мере те, что у меня до сих пор остались. Но я понимаю, что к этому сложно привыкнуть. Извини, я не должна была просить о свидании.
– Ничего, все в порядке. – Эва боялась хоть как-то его обидеть, но теперь Мэтью окончательно понял, что она никогда не расстанется с образом известной дивы. – Ты стоишь того, чтобы не обращать внимания на мелкие неудобства.
Эва так и просияла:
– Спасибо. Нам еще повезло, что это были обычные подростки, а не изголодавшиеся по громким сенсациям журналисты.
Больше за ужином их никто не беспокоил, но стоило отойти всего на десяток шагов от ресторанчика, как Мэтью заметил, что их поджидают два парня с камерами наперевес.
Но он успел лишь слегка насторожиться, как они перегородили им дорогу с таким видом, что сразу стало ясно, что так просто они не отвяжутся.
– Эва, –
Мэтью уже собирался вежливо сказать, что всем будет лучше, если каждый пойдет своей дорогой, но, услышав резкий вдох Эванджелины, он почувствовал, как что-то закипает у него в крови.
– Я возражаю, – объявил он, заслоняя ее собой.
– А ты кто вообще такой? Ответишь нам на пару вопросов? Обещаю даже правильно написать твое имя.
– Никаких комментариев.
Журналисты разом сосредоточились на Эванджелине.
– Так вот как теперь звучит твой голос? – присвистнул один из них. – Прямо как бетономешалка, полная камней. Можно я его запишу?
Мэтью чувствовал, как дрожит прижавшаяся к его спине Эванджелина.
– Не волнуйся, мы уже идем домой.
Домой. А ведь сперва они хотели еще погулять. Если бы непрошеные гости прицепились к чему-нибудь, кроме ее исковерканного голоса, Мэтью еще мог бы сдержаться. Но только не так.
Он не позволит двум идиотам испортить их первое свидание.
– Идите куда шли. Мы вам не интересны.
– Ошибаешься, парень. Раз ты с Эвой, значит, ты нам еще как интересен. Из тебя получится отличная сенсация, – заявил молчавший до этого журналист и ослепил Мэтью вспышкой фотоаппарата.
– Ты сам уберешь свою дурацкую игрушку или тебе помочь? – прорычал Мэтью, пытаясь проморгаться.
– Дорогуша, ты мне угрожаешь?
– А разве это не очевидно? Если вы сейчас же не оставите нас в покое, очень скоро вам придется познакомиться с итальянскими тюрьмами. Ну или больницами. Это уж как повезет.
С нахальными ухмылочками журналисты переглянулись.
– Собираешься завалить нас обоих? Ради этой?
Этой? Неужели они правда считают, что раз Эванджелина потеряла голос, то она уже больше ничего собой не представляет? Сжав кулаки, Мэтью уже даже не пытался сдерживать кипевшую в нем ярость.
– Проваливайте. Сейчас же. Пока еще не успели сделать ничего такого, о чем потом будете жалеть.
Схватив Эванджелину за руку, Мэтью развернулся и пошел в противоположную от журналистов сторону, но не успели они сделать и двух шагов, как нахалы снова встали у них на пути.
– Куда ты так спешишь? – Мерзавец откровенно разглядывал ноги Эванджелины. – Мы всего лишь делаем свою работу.
Если эта паршивая крыса сейчас же не угомонится, он ее на клочки порвет.
– Что-то я сомневаюсь, что оскорбление случайных прохожих входит в твои должностные обязанности.
– Зато в них очень даже входит удовлетворение общественного любопытства. Должны же люди знать правду. Чем теперь собирается заниматься Эва? И с кем она прогуливается по вечерней Венеции? – Журналист сунул Мэтью под нос микрофон. – Мы уйдем, как только получим ответы. Все просто.
– Мы уже ответили. – Мэтью оттолкнул навязчивую руку. – Никаких комментариев.
– Как хочешь. – Он невозмутимо пожал плечами. – Придется нам выдумать собственную историю. Эва развлекается со школьным учителем-американцем. Или лишенный наследства плейбой охотится за ее деньгами? А может, она решила через постель войти в модельный биз…