На кого бог пошлет
Шрифт:
По следам Абзаца мы выехали на окраину города, и за окнами выстроились поселковые домишки. Я знала, что где-то здесь, на краю Поливановки, в огромном особняке живет одна из бывших жен Дато. У нее он и останавливался, когда бывал в Тарасове.
Здесь машин уже не было, и нас могли сразу засветить. Я велела остановиться, вручила водителю пятьдесят долларов, и мы расстались, ко взаимному удовольствию.
Дальше я пошла пешком, утопая в липкой грязи. Вот где были бы хороши галоши бабы Маши! Я торопилась поспеть к началу представления. Осведомившись у прохожего, где тут находится самый большой дом, узнала, что идти осталось недолго,
Я обошла забор вокруг и остановилась у задней стены дома. За забором слышался лай собак. Если я сейчас перелезу, они и вовсе осатанеют! У меня было чем их угостить! Одна знакомая мне собака, то есть собака одной моей знакомой, очень любила шоколад. Кто знает, может, и эти псины не откажутся от такого лакомства, и я достала из сумки плитку белого шоколада. Плитка подтаяла — тем лучше. Я размяла через обертку плитку, превратив шоколад в единую массу, и вылила туда содержимое ампулы со снотворным, затем скатала из шоколадной массы два шарика и полезла на забор. Подтянувшись на руках и при этом ободрав руки о кирпичи, я увидела заднюю стену дома без окон и двух кавказских овчарок, плясавших подо мной с отчаянным лаем.
— Эй, собачки, нате-ка! — Я кинула им оба шарика. — Мои золотые!
Псы кинулись обнюхивать. Есть, съели! Кто говорит, что собаки любят только «Педди гри»?!
Через пять минут две кавказские овчарки лежали в траве, словно мертвые. Проснутся они только через двадцать четыре часа.
Я прыгнула вниз на землю Дато. Меня уже ничто не остановит. Мой «макаров» на месте, голова — тоже. А вот с другой головой будет сейчас история.
На боковой стороне двухэтажного особняка размещалось только два маленьких оконца на втором этаже. Обитатели дома не очень-то уважали солнечный свет. К стене кем-то любезно была приставлена лестница, ведущая на чердак. Туда я и полезла, не задаваясь вопросами, что буду делать дальше и как все получится. Достигнув уровня окон, я замерла от странного треска. Хлоп! Это опустились металлические жалюзи! Как мило со стороны хозяев. А я-то хотела засунуть в окно нос и спросить у них чего-нибудь вкусненького!
Нет, не очень-то все здесь гостеприимны. Ну да, может, хоть бесплатное зрелище устроят. Успеть бы только… Я очутилась на пыльном чердаке, заваленном всевозможным хламом, и огляделась. А домик-то ремонта требует, господин Дато. Хотя ему, видимо, не до обустройства дома своей бывшенькой. У него уже внуки в Америке в колледж поступили.
Я внимательно изучила дощатый пол. Он скрипел и местами прогибался. Так, надо потише топать — подо мной слышались приглушенные голоса. Именно там, видимо, и происходило главное представление, ради которого я, как говорится, вылезала из кожи вон. Я нашла в полу расшатавшуюся доску, вытащила пару выступавших гвоздей и сдвинула доску с ее законного места. Под доской находилась оборотная сторона подвесного потолка. Голоса стали яснее, но слов невозможно было разобрать. Я легла на пол и приложилась ухом к образовавшейся щели. Снизу доносился смутный рокот. Тогда я отверткой проковыряла в потолке или в полу несколько дырок. Будем надеяться, Дато не придет в голову внимательно изучать потолок. Затем, изнывая от жгучего любопытства, припала глазом к дырке в потолке. То, что я увидела и услышала, было достойно
На кожаных диванах расселись Дато и поляк. Перед ними стояли Абзац и Света со спортивной сумкой.
— Ты пришел нас порадовать? — спросил Дато, а поляк заерзал на месте.
— Я принес голову, — доложил Абзац, и его физиономия сияла как медный грош.
— Мы, Дато, ее принесли, — вставила Света и задрыгала ножкой от нетерпения.
Дато привстал:
— Нэ врешь, Абзац?
Лысина поляка покрылась испариной и, нервно потирая ладошки, он забормотал: «О Иезус Мария!»
— Обижаешь, Дато! Как есть — голова. Я нашел.
И Светка толкнула его в бок.
— Ну, давай же, что смотришь тэпэрь? — Дато от волнения изменил своей обычной невозмутимости. Куда-то подевалась и его вальяжность!
Абзац полез в сумку, извлек оттуда нечто в пакете и поставил на журнальный столик. Кшиштоф издал еле слышный стон и, не утерпев, сорвал пакет с головы…
Воцарилась гробовая тишина, и мне даже стало казаться, что бандиты могут услышать бешеный стук моего сердца. При ярком электрическом свете мой шедевр выглядел более чем странно, и Абзац, конечно, понял все в одну секунду. Он сделался белее мела и отступил назад. У Светы вытянулось лицо. Поляк по-бабьи охнул. Потом визгливо завопил:
— Это издевательство, я не допущу, чтобы всякая русская шваль вкручивала мне мозги!
Схватив мое произведение, поляк швырнул его в угол.
— Ты мне ответишь за это, Дато, пся крев! — орал он. — Я уничтожу все твои счета, уничтожу всех твоих людей в Европе и Америке, я не потерплю издевательств от твоих холуев!
Дато почернел лицом. В комнату вступили четверо бритоголовых ребятишек, двое приблизились к Дато — это была его охрана, а двое встали навытяжку возле вопившего и брызгавшего слюной поляка.
— Я покидаю твой дом, и запомни, Дато, — вот за это ты мне заплатишь! Вместо бесценной антикварной вещи ты мне подсунул крашеную башку бог знает кого! Ты хотел напарить меня! Тьфу на твой дом! — и Кшиштоф смачно плюнул на ковер.
Лицо грузина приобрело синеватый оттенок, и я стала опасаться, как бы старика не хватил инсульт.
— Ну, Кшиштоф, ты покойник, — выдавил он из глубины своей до крайности оскорбленной души.
— От покойника слышу! — прокричал поляк, трусливо покидая владения Дато в сопровождении своих соколиков.
— Я взорву всэ твои игорные дома, собака полская, твою семью на корню вырэжу! — ревел взбешенный Дато.
Я стала свидетелем исторической бандитской ссоры, которая наверняка положит начало многолетней распре — причем в международном масштабе.
Виновная парочка стояла ни жива ни мертва. И гнев взбешенного старого грузинского бандита пал на их несчастные головы.
— Что, кто пасмэл, сабаки! Что вы надэлали! Что принэслы?
— Эт-то все он, он, — Света охотно ткнула пальцем в Абзаца, который находился в полной прострации.
— Ну, Абзац, тэбэ конец! — в руках Дато возник маленький «браунинг». Его бойцы невозмутимо стояли по бокам. — Ты заслужил это, собака! Даю тебе три секунды на последнюю молитву!
Абзац словно окаменел. Известный киллер пассивно готовился принять смерть.
— Дато, Дато, — завопила Света. — Он хотел как лучше, он не думал! Дато, он старался! — Видимо, эта женщина уже привыкла жарить ему по утрам яичницу.
— Старался? Тэм лучше. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Добро пожаловать в ад, Абзац!