На кого упало яблоко
Шрифт:
Провозвестниками борьбы за приоритет в открытиях можно считать Леонардо да Винчи, Парацельса и Кардано. Особенно жестокой была борьба за приоритет между Дж. Кардано и Н. Тартальей. «Яблоком раздора» между двумя этими математиками стал приоритет в открытии формулы корней кубического уравнения [11] .
Научные связи в Новое время
В XVII веке преобладающей формой научного обмена продолжает оставаться переписка, но объем и разнообразие информации резко возрастают. В переписке сообщаются доказательства важнейших теорем, описываются научные опыты, философские концепции, политические проекты и т. д. Письма ученых копировались, получали широкую известность, а иногда прямо предназначались самими авторами для публикации. Кроме прямой переписки в это время распространилась переписка через посредника [12] .
11
Кессельман В. С.
12
Там же.
В начале XVII века роль неформальных «информационных центров» часто играли частные лица (такие, как Мерсенн в Париже, а немного позже Генри Ольденбург и Джон Коллинз в Лондоне); ведя активную переписку с учеными в своих странах и за границей, они могли держать группу заинтересованных лиц в курсе текущих интеллектуальных достижений. Так, известный физик и математик М. Мерсенн (1586–1648) на протяжении десятилетий находился в центре научной жизни Европы, соединяя между собой самых разных людей, нередко находившихся в неприязненных или даже враждебных отношениях. По словам известного английского физика и историка науки Джона Десмонда Бернала, Мерсенн был «главным почтамтом для всех ученых Европы, начиная с Галилея и кончая Гоббсом». В 30–40-е годы в Париже регулярно собирался кружок Мерсенна, где крупнейшие ученые ставили и решали совместными усилиями важнейшие проблемы тогдашней науки. У Мерсенна впервые доложил о своих гениальных открытиях тогда еще совсем юный Паскаль. В Германии в конце века эстафету у Мерсенна подхватили математик Вальтер Чирнгауз и Готфрид Лейбниц.
Эти люди были беззаветно преданы науке, они отдавали ей все свое время, весь свой энтузиазм, а нередко (как, например, Коллинз) и все свои средства. Нам трудно сейчас представить себе, как медленно осуществлялась связь между учеными в то время. Отчасти это можно понять при взгляде на тогдашние транспортные средства. Кареты появились только во второй половине или в конце XVI века, а стекла в них — лишь в XVII веке. На плохих дорогах — ничтожные скорости. Усыпанные щебнем или мощенные камнем дороги были редчайшим исключением. Скорость передвижения не превышала — максимум! — 100 километров в сутки [13] . И тем не менее уже в 60-е годы XVII века в Европе создаются условия для крупных коллективных исследований в различных областях науки, возникают стабильные интернациональные центры научной ориентации — академии.
13
Бродель Ф. Структуры повседневности. T. 1. — М., 1986.
Королевское общество в Лондоне и Академия наук в Париже с самого момента своего возникновения стали космополитическими научными центрами, центрами «тяготения» и объединения всей ученой Европы. Слово «академия» было принято по названию школы, основанной в Древней Греции Платоном в IV веке до н. э. Школу назвали Академией, потому что Платон любил беседовать со своими учениками в саду: возле статуи легендарного героя Академа.
В 1560 году Джованни Баттиста Порта организовал в Неаполе первую физическую академию — Academia secretorum naturae (Академия тайн природы). Но по всей вероятности, это не была настоящая академия с соответствующими органами и статутом, а скорее периодические собрания в доме Порты любителей различных отраслей знания: науки, магии, астрологии. Совсем другой характер имела Accademia dei Lincei (Академия деи Линчеи, буквально: Академия «рысьеглазых»), основанная в 1603 году Федерико Чези (1585–1630) и другими учеными. Целью этой академии было изучение и распространение научных знаний в области физики. Ее гербом служила рысь, которой приписывался острый взгляд, способный проникать сквозь предметы; над рысью был расположен девиз «Sagacius ista» («Здравый смысл»).
В 1662 году английский король Карл II специальной грамотой легализировал существовавшее в стране уже несколько лет Общество для распространения физико-математических экспериментальных наук, присвоив ему наименование «Королевское общество» и даровав ему герб с девизом «Nullius in Verba» («Ничто словами»). Так возникла английская Академия наук. В первоначальный состав Королевского общества (входило 40 человек — все те, кто помимо активного участия в его работе обязался вносить ежемесячно 40 фунтов стерлингов. В том же году куратором экспериментов Королевского общества был назначен двадцатисемилетний ученый Роберт Гук.
Как Королевское общество, так и Парижская академия наук были созданы по образцу Accademia del Cimento (Академия дель Чименто, Академия опытов), основанной в 1657 году князем Леопольдо Медичи, братом великого герцога Фердинанда II. Подобно Академии деи Линчеи, Академия дель Чименто замышлялась для пропаганды науки и должна была способствовать расширению познаний в области физики путем коллективной деятельности своих членов. На ее гербе была печь с тремя тиглями, над
В конце XVII века неофициальные сети научной коммуникации стали замещаться первыми научными журналами. Кроме переписки и ученых диспутов на академических собраниях возникает и приобретает всеобщее признание неизвестная ранее форма обмена информацией — научная периодика. С 1665 года начинает издаваться (сначала Ольденбургом, затем Робертом Гуком) научный периодический журнал Королевского общества «Философские труды» («Philosophical Transactions»). В том же году в Париже стал выходить «Журнал ученых» («Journal des Savants»). Несколько позже, в 1682 году, в Лейпциге вышел первый номер журнала «Акты ученых» («Acta Eruditorum»). С самого момента появления эти журналы стали местом великих научных баталий, в которых участвовали такие крупнейшие умы, как Роберваль, Гук, Лейбниц, братья Бернулли и т. д. В этот период наблюдается важное организационное изменение: развивается книгоиздательская индустрия. Если в XVI веке было опубликовано незначительное количество книг, то в XVII веке количество книг резко возрастает и появляются специализированные издания [14] .
14
По материалам сайта www.my-edu.ru. См. также: Кессельман В. С. Занимательная математика.
Борьба за приоритет
Все это создало условия для нешуточной борьбы ученых за признание своего первенства в открытиях. Эта борьба захватила даже целые страны. Европу XVIII века потрясали споры о приоритете столь грязные, что о них противно говорить и сегодня. Так, спор о приоритете в открытии метода математического анализа между Лейбницем и Ньютоном покрыл позором обе стороны.
А вот еще пример. Работы Ома долгое время оставались неизвестными, особенно в Англии и Франции. Через десять лет после них французский физик Пуйе пришел к таким же выводам и стал претендовать на приоритет в открытии этого закона. Пуйе было указано, что установленный им закон еще в 1827 году открыл Ом. Но французы с этим не согласились, и, что любопытно, французские школьники и поныне изучают закон Ома под именем закона Пуйе.
Доходило до курьезов. Хорошо известен скандал с Мишелем Шалем, профессором Политехнической школы, уже завоевавшим своими публикациями прочную научную репутацию (одна из теорем, преподаваемых в школе, носит его имя). Однако его национализм, а также страсть к автографам вовлекли его в конце жизни в странную авантюру. В 1865 году, когда Шалю было 72 года, он решил доказать Академии наук, что слава Ньютона незаслуженна: француз Паскаль якобы открыл основополагающие законы физики раньше англичанина. Разразился скандал. Англия выступила с протестом, но Шаль предъявил доказательства — письма, написанные Паскалем за сорок лет до открытия Ньютона. Подобным же образом Шаль пытался опровергнуть тот факт, что голландцы первыми обнаружили спутники Сатурна. В качестве доказательства также были представлены письма. Но внимательное изучение представленных Шалем писем показало, что он стал жертвой самого заурядного мошенничества: какой-то тип по имени Денис Врен-Люка продал ученому уникальную коллекцию писем, с тем чтобы «они не уплыли из Франции». Странным в этой в общем-то заурядной истории является то обстоятельство, что Мишель Шаль, человек образованный и умный, так запросто позволил мошеннику обвести себя вокруг пальца. Настораживало уже количество писем в «коллекции» — целых 140 тысяч! Фальсификация была разоблачена, судебный процесс, который возбудил Шаль, наделал много шуму. Эта история отражена в романе А. Доде «Бессмертный». Но как же затмевает разум так называемая национальная гордость даже настоящему ученому!
Почти каждый ученый желает, чтобы о его открытии узнало как можно больше людей. Для этого служат публичные демонстрации опытов, дискуссии, лекции. Например, Фарадей, никогда не учившийся в университете, заинтересовался физикой на публичных лекциях Г. Дэви (Дэви называл Фарадея своим крупнейшим открытием). Впоследствии Фарадей сам читал такие лекции, собирая большую аудиторию. Кроме того, как правило, ученые стремятся обнародовать свои открытия в печати. Но при этом надо же как-то закрепить открытие за собой. Ведь чтобы добыть крупицу нового знания, ученый тратил время, силы, средства, а часто и здоровье. И ему совсем не хочется, чтобы плодами его трудов «задаром» воспользовался кто-то другой.
Привет из Загса. Милый, ты не потерял кольцо?
Любовные романы:
современные любовные романы
рейтинг книги
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
