На корабле утро
Шрифт:
Закат обещал быть величественным. Из розовеющей пастилы облаков один за другим выползли три гигантских транспорта. Не узнать их было невозможно – и военные, и гражданские звездолетчики с ходу определяли транспорты типа «Мадагаскар» по четырем массивным бивням посадочных опор. Определил и Комлев. Причем, судя по роскошному экстерьеру – глянцевые голубые борта, претенциозная красно-желтая эмблема компании-перевозчика на ходовой рубке, – это были коммерческие, не мобилизованные военфлотом суда.
С чем они пожаловали, догадаться было легко. «Наверняка
Он отпил воды. Всего лишь сутки назад «Ретивый» наблюдал бегство архонтессы… Как хотелось Комлеву поговорить обо всем этом с кем-то «извне», с кем-то, кто находится там, среди ленивого счастья мирных будней. Но с кем, с кем поговорить? Не с коллегами же по Софрино – им своих проблем хватает. И ведь не с мамой – еще волновать ее понапрасну, а ведь у нее сердце…
Наконец все, кто ожидался на банкет, а таких было много – осназовцы, астроинженеры, экипажи рейдеров «Изумруд» и «Кельн», рембазы «Камрань», авианосца «Слава» и линкора «Севастополь», клонские чины из Городского Дивана, – вроде как собрались.
Кроме русской, начала отчетливо различаться клонская и немецкая речь.
Сумбур первых братаний потихоньку улегся, каждый нашел себе местечко и наметил ближайшие кулинарные цели на сервировочных блюдах.
К слову, стол был хотя и изобильным в плане количества, но весьма скромным по части разносолов. Преобладали блюда армейской, причем не офицерской, кухни: консервированные овощи, компоты, ветчина, сыры. На горячее пошел хорошо знакомый Комлеву по «Беллинсгаузену» картофель по-деревенски. Комлев даже с закрытыми глазами мог представить себе десятикилограммовое ведерко с этим изысканным хрустящим лакомством с точностью до запятой на этикетке…
Еще двадцать минут назад Комлев совершил разведрейд вдоль столов с закуской и подобрал участок себе по сердцу. По всей видимости, за него отвечал Городской Диван. Блюда, представленные на нем, были по большей части клонскими – Комлев сразу уловил запахи нежного хумуса, козьего сыра и свежеиспеченной питы.
Наконец зазвучали первые тосты.
– За наших спасителей в лице всех присутствующих! – провозгласил номинальный хозяин мероприятия, глава Городского Дивана господин Фазиз Нидави.
– За наших товарищей, которые ушли из системы Макран непобежденными! – торжественно произнес Поведнов, правой рукой вздымая бокал с шампанским, а левой оглаживая свою сказочную бороду.
И так далее, и тому подобное.
Комлев ненавидел банкеты, фуршеты, юбилеи, дни рождения, торжественные обеды – слишком уж они все одинаковые. Был на одном – считай, был на всех. Но куда деваться? Не на «Славу» же тащиться, в самом деле…
Краем глаза он увидел, как Любава, прозвенев хрусталем в лад тосту какого-то дородного немца в военфлотской фуражке («Это сам командир „Кельна“!» – прошептал на ухо Комлеву невесть откуда взявшийся Чичин), слилась со своим нефасонистым осназовцем в долгом, далеко за гранью приличий, поцелуе, в то время как стоящие рядом бугаи хором считали: «р-раз!», «два!», «три!» Поведнов
Волевым усилием Комлев запретил себе смотреть на громкое Любавино счастье и решил переключиться на насущное. Лавируя среди столов, он забрался в самый угол, к клонским яствам.
Как он и ожидал, любителей клонской кулинарии оказалось мало. Все, и даже сами клоны, жались к русским блюдам. Лишь двое астроинженеров уплетали долму, запивая ее душистым мятным чаем.
Поразмыслив, Комлев отдал предпочтение аппетитным мясным шарикам, посыпанным пахучей кинзой. Он сгрузил на свою тарелку семь таких и принялся за дегустацию. К слову, за последние два дня на «Ретивом» ему не удалось не то что пообедать, но даже и толком позавтракать. Так что на аппетит он не жаловался…
Комлев как раз гильотинировал вилкой предпоследний шарик, когда за его плечом раздался низкий женский голос:
– Как вам кюфта-бозбаш? Алыча внутри есть, как положено?
– Что, простите? – Комлев обернулся.
Над ним стояла майор Браун-Железнова в лаконично скроенном белом пиджаке и скромной юбке до колен.
– Кюфта-бозбаш. Блюдо, которое вы сейчас едите, – пояснила Александра.
– Стыдно признаться, но я понятия не имею, как оно называется…
– Ай-яй-яй! – Александра шутейно погрозила Комлеву пальцем. – Надо знать кухню вероятного противника… Точнее, основного союзника!
– Да я ее знаю… В некоторых пределах… Даже умею готовить довгу.
– Это суп такой кисломолочный, с тефтельками?
– Да, он.
Александра посмотрела на Комлева с уважением.
– А вершина моих кулинарных талантов – бутерброд с плавленым сырком, – притворно вздохнула Александра. – Слишком рано ушла из дома в Нахимовское училище… А замуж так и не вышла… Впрочем, это к делу не относится. Мы ведь празднуем победу, так?
– Да. Разрешите налить вам шампанского! – Комлев галантно улыбнулся.
– Разрешаю, Владимир!
«Боже мой! Она даже помнит, как меня зовут!» – Комлев был приятно удивлен.
Тем временем микрофоном вновь завладел командир «Кельна» Оливер Байер.
– Друзья! Камрады! Ашванты! Я хотел бы пригласить сюда одного замечательного человека, моего русского коллегу… Мое уважение к нему невыразимо словами… Итак, слово капитану третьего ранга Бондаровичу!
Раздались жидкие аплодисменты. Было видно, что мало кто знает кап-три Бондаровича. Комлев не был исключением.
– Это кто? – прошептал на ухо Александре Комлев. От майора Браун-Железновой пахло пионами и ржаным хлебом.
– Из Разведупра. Правильный мужик. Руководил подрывом астрофагов на Алборзе. Если бы не он, сгорели бы мы все к… к чертям.
– А-а, тогда понятно. Герой, без вопросов.
Бондарович добрался до микрофона с коньячным бокалом в руках. Щеки у него горели, тусклые волосы были взъерошены невесть кем. Из-под кустистых бровей глядели недобрые, проницательные глаза профессионального ликвидатора.