На красный свет. Нарушая правила

Ледовская Светлана

— Ты ногу рассекла.

— Крохотный порез, — возразила я, наконец, заметив кровь на чехле сиденье. — Прости.

— Ты могла бы сказать.

— Обивка из кожи. Она отмоется…

— При чем здесь это? У меня есть аптечка, и нужно было обработать рану.

— Это лишнее, — пробормотала я смущённо. — Правда… Я… Прости, не подумала.

— Вот в этом не сомневаюсь, — желчно отозвался мой новый знакомый.

— Ты придурок, — заявила я, разозлившись. Обулась и, кривясь от боли, вышла наружу. Протянутую руку демонстративно проигнорировала.

— Это вместо "спасибо"?

— Ты получил его

на кровати в дешевом отеле, — захотелось поставить его на место.

— Значит, ты не получила удовольствия? — зло сощурился мужчина. — Просто расплатилась за мои "услуги"?

— Ах, ты… — от обиды в груди сдавило, но я едва сдержала непрошеные слёзы, уходя прочь.

— Ты так мало себя ценишь? — бросил вдогонку Игорь, и я обернулась.

— Знаешь, — всё же одна унизительная слеза скатилась по щеке, — …ты прав.

Хотелось вмазать ему, уколоть побольнее. Куда мне тягаться с этим… уверенным и сильным мужчиной? Кто я, и кто он?

— Мерзавец, — прошептала я, вытирая влагу со щеки и заворачивая за угол. — Вот гадство, — я забыла снять свитер и остановилась в нерешительности. Возвращаться к машине не хотелось, но я обещала отдать вещь владельцу. Развернувшись, я почти уткнулась в нагнавшего меня Игоря.

— Я забыл, — пробормотал он, протягивая мне телефон. — Ты плачешь?

— Не твоё дело, — стянув свитер через голову, вложила в его руки и забрала аппарат.

— Яна..

— Что ещё? — я ненавидела эту предательскую дрожь в голосе.

— Наверное, я зря на тебя насел. Может…

— Спасибо за помощь, — я одернула платье, отчетливо ощущая, что под ним нагая. — Ты был очень… — слова давались с трудом, — мне пора. Прощай.

Каждый красивый шаг отдавался болью в пораненной стопе. Грудь наполнялась странной тяжестью. Булатный смотрел мне вслед. Его взгляд ощущался лопатками. Я не могла позволить себе слабость ссутулиться или сбиться с шага. В подъезде, я снова разулась, поплелась по ступеням, едва переставляя ноги и цепляясь за перила. У квартиры Машки я долго жала на звонок, а потом села на пол, обняв колени, и разревелась.

Глава 22

Мы пили кофе.

Около получаса назад подруга открыла дверь и затащила меня в прихожую. Она испуганно причитала, выспрашивая, что произошло и, сокрушаясь, что её не было рядом. Конечно, я не рассказала ей об Игоре. Не смогла. Обмолвилась, что меня выручил старый знакомый, и сейчас отпивала из кружки горячий напиток.

— Серж — выродок, — Машка кусала губы. — Ты прости, что меня не было рядом. Я не думала…

— Брось, — я улыбнулась, понимая, что действительно не обижаюсь. — Я сама сглупила.

— У тебя синяк на шее.

Посмотревшись в зеркало, я убедилась, что подруга права. Она вынула из холодильника тюбик и нанесла на кожу толстый слой мази.

— Что делать-то будешь? Можешь пожить у меня. Залечь на дно, так сказать.

— Нет, — я качнула головой. — Не хочу, чтобы этот урод выследил меня у твоей двери. Рано или поздно он узнает, с кем я приходила в клуб, — откинувшись на спинку стула, я закрыла глаза и потерла переносицу. — Мне нужно разорвать эту дурацкую помолвку официально. Поговорить с Саталовым-старшим. Снять деньги со счёта и, думаю, решить вопрос с восстановлением в институт.

— Ты хочешь учиться?

— Хочу, —

пожав плечами, я сделал еще один глоток кофе. — Моя жизнь стояла на паузе. Я не умерла.

— Никто так не думал.

— Так думала я, — с сожалением отставив пустую чашку, уставилась в окно.

— Может, поспишь немного?

— Нет. Схожу в банк. Узнаю, на что могу рассчитывать. Надо потом к доктору записаться, — Машка нахмурилась и я пояснила. — Думаю, что я могу совсем уже не пить таблетки.

— Но надо, чтобы врач отменил.

— Согласна.

Приняв душ и переодевшись, осторожно замазала наливающийся синяк лекарственной мазью. Подруга мне одолжила очки на пол-лица, вязаный кардиган, застёгивающийся на огромную булавку, и предложила сумку.

— Твоя просто ужасна, — пояснила она несколько высокомерно.

— Но она моя, — упрямо заявила, забрасывая ремень на плечо и прижимая потёртую сторону сумки к бедру. — Я давно уже не из богатых и вряд ли когда-то стану одной из вас. — Машка открыла рот, чтобы возразить, но под моим ироничным взглядом закрыла его. — Это меня не смущает. Было бы здорово, если бы ты не замечала, что я не ношу Прада.

Девушка, стоящая напротив, надула губы.

— Считаешь меня снобом? — я неопределённо повела плечами, и она закусила губу. — Ты не первая мне это говоришь. Но я не думаю…

— Ты замечательный человек. В тебе столько света и энергии, — я коротко обняла подругу за плечи и прижала к себе. — Спасибо за поддержку и помощь.

— Может, всё же поживёшь у меня? — вновь предложила Маша. — Прощаешься, словно насовсем уходишь.

— Я тебе отзвонюсь. Может, и припрусь с вещами, если не смогу дозвониться до отца Сержа. Вещей, к слову, у меня немного.

— Было б здорово. Ты классно готовишь, и мама бы успокоилась, что я нормально питаюсь.

Мы обе понимали, что Машка просто пытается придумать для меня повод воспользоваться её гостеприимством. От нечаянной заботы на сердце потеплело. Хоть подруга и была порой невыносимой и безответственной, но оставалась доброй.

— Я подумаю, — пообещала снова, сунув ноги в кеды. К чести Машки, она ничего не сказала о моей застиранной обуви и даже почти не скривилась.

Снаружи было солнечно. Лёгкий ветерок трепал волосы, вырывая пряди из узла, и мне пришлось остановиться, чтобы стянуть их в высокий хвост. Взгляд случайно упал на витрину, и я поразилась тому, как изменилась. Ещё вчера я была испуганной и не знала, как использовать свой отпуск, а сегодня… Дело было не в одежде или обуви. Все красные платья не смогли бы зажечь мои глаза так, как произошедшее в баре, а затем и в крохотном мотеле у дороги. Я стала другой. Не только внутри, но и снаружи. Теперь я иначе держала голову, расправила плечи и смотрела уверенно. Вряд ли когда-нибудь я снова столкнусь с Игорем. Мы живём с ним в разных мирах. Но довольствоваться отношениями, которые у меня были с Сержем я больше не стану никогда. Я достойна большего. От воспоминаний о "большем" меня затопило краской смущения. Смогу ли я довольствоваться меньшим удовольствием с другим партнёром или всегда буду сравнивать с Булатным? По крайней мере, теперь я знаю, что вовсе не холодная и бесчувственная. Просто у меня раньше не было мужчин, а то, что было — называлось иначе.