На краю архипелага
Шрифт:
– Ты не первого мая родился?
– Нет.
– А очень похоже. С первого раза не понимают только те, кто из мамы головой вниз на асфальт вываливаются во время первомайской демонстрации.
– Кирпич, у вас патронов нет, иначе бы вы нас сразу поубивали. Давай вали отсюда.
– А если не свалю, то что будет? Про муравейник в брюхе расскажешь? Вы, ребята, круто попали. Я бы даже сказал – конкретно попали. Выползайте отсюда по одному с поднятыми руками и спущенными штанами. Не обещаю, что черной икрой накормим, но тем, кто в лагере останется, мало не покажется.
– Ну да. Конечно. Сколько вас ушло тогда? Человек
– Пока что сожрали только ваших макак, которых за нами послали. Ну и Швабру, конечно, – у него в паспорте записано, что он лох и корм для хомячков. Если не выберетесь, мы вас всех гранатами забросаем.
– Да ты что! Еще расскажи, что у тебя миномет есть. Кирпич, давай миром разойдемся. Нас немного, но как бараны лежать здесь не будем. Дойдет до дела – кровь вам пустим. Все время исподтишка стрелять не сможете, а если по-честному, вам тоже навешают. Пока мы вернемся назад, пока подмога подойдет, вы далеко сможете уйти. Море большое – спрячетесь в другом месте. Ну так как? Разойдемся?
– Наоборот: сойдемся. Ты начинай, принимай красивую позу. Я сейчас приду.
Вновь отозвался первый голос:
– Кыирпич! Я сэйчас пылохо с тобой посытуплю!
– Гобо! Ты чудодеятель с печальными глазами! Главное, в штаны не навали, а то я тебя по запаху найду!
Не успел Кирпич договорить, как засвистели стрелы. На землю посыпались срезанные ветки и листья, но, надо признать, на пулеметный обстрел это нисколько не походило. Лучников действовало человек пять, не больше. Попробовать такими силами настильной стрельбой накрыть человека по голосу нелегко, а если он к тому же укрывается в окопчике с приличным бруствером – и вовсе нереально. И что самое печальное, лук – оружие своеобразное. Некоторые акробаты ухитряются обращаться с ним без помощи рук, но это редчайшие исключения. Из арбалета, допустим, можно стрелять из положения лежа, а вот из лука никак.
Готам пришлось приподняться.
Вновь треснул винтовочный выстрел. Тут же раздался крик смертельно раненного человека – Макс такой уже не раз слышал.
– Ну все! – взревел Кирпич. – Хотите по-плохому? Да?! Ловите гранату, макаки!
С этими словами он швырнул кусок кораллового известняка. Тот с шумом упал на крышу навеса, отчего у всех, кто находился рядом, резко снизилось и без того неважное настроение. Пальмовые листья – не лучшая защита от осколков, и в случае взрыва они весь лагерь накроют. На месте готов любой здравомыслящий человек в такой ситуации не стрелять будет, а искать место побезопаснее.
Пока враги метались по лагерю, пытаясь укрыться от будущего взрыва, Роман, подкравшись к изгороди с противоположной стороны, разрядил оба ствола в скопление противников, после чего безнаказанно умчался в заросли. То же самое синхронно с ним проделали Гиря и Хорек – один чуть левее, другой правее. Готы, поняв, что с гранатой их гнусно обманули, подставив под новую вылазку, сильно огорчились. Один даже выпрямился во весь рост с луком на изготовку, непонятно куда собираясь стрелять, – видимо психика дала опасный крен. Олег шанса не упустил – еще выстрел, и лучник упал с пулей в животе.
По самым скромным подсчетам, враг потерял убитыми и ранеными уже половину гарнизона. При этом ни один не вырвался за пределы лагеря и даже не пытался этого сделать. А ведь бой, если это жалкое зрелище
Готы считать тоже умели, и, предполагая, что против них действуют остатки «пантер», должны понимать, что по численности силы теперь примерно равны, а вот по качеству бойцов они безнадежно проигрывают. Надсмотрщик против бывалого головореза никак не котируется.
Позади послышался шум. Оглянувшись, Макс увидел, как к окопчику подползает пара незнакомых пареньков. Впрочем, можно сказать, уже знакомых: только что освобождал их от веревочных привязей. Веревок своих они не бросили: каждый тянул их за собой уже с усовершенствованием – примотанным камнем. Примитивный кистень – простое, но эффективное оружие.
Первый громко прошептал:
– Нас к вам отправили.
– Я понял, – кивнул Макс. – Лежите здесь, головы не поднимайте, а то они стрелять могут начать. Если пойдут на прорыв, не надо бой устраивать. Просто бейте им по ногам или кидайте камни в голову. Далеко не уйдут – догоним. Их мало осталось.
– Это вы месяц назад возле Фуко на лодку напали, что налоги собирала? – спросил второй.
– Мир не без добрых людей – мы не одни здесь готов «любим», – ответил на это Макс.
В этот момент враг пошел на прорыв. Надо сказать, место было выбрано удачно – западная сторона лагеря. Готы уже знали, что с северной и восточной их атаковали вооруженные ребята, и соваться туда поостереглись. Помнили, что где-то там засел снайпер, но смирились с такой напастью – не так уж широко открытое пространство. Да и выбора больше нет – на юге обширное мелководье, на котором сильно не разбежишься, а вот стрелять по малоподвижным мишеням – сущее удовольствие.
Готы просчитались в одном: чтобы выбраться из лагеря, необходимо преодолеть три ряда серьезных заграждений. Ворот и калиток в них не было, промчаться на бегу невозможно. Ну разве что исхудать перед этим до состояния скелета, но кормили воинов хорошо, так что вариант оставался один – протискиваться бочком в более-менее широкие промежутки.
Противника с ружьем в руках Олег снял в момент, когда тот преодолевал первую изгородь. Следующий повис на кольях второго рубежа. Затем упал на песок самый прыткий, успевший выбраться первым. И правильно – догонять таких бегунков труднее всего. Видя, что враги думают лишь о прорыве, а не о сопротивлении, Макс, уже не таясь, поднялся, выпустил по ним два заряда картечи. Рядом встал Кирпич, два раза выстрелил одиночными. С противоположной стороны лагеря сдвоенно бабахнул дробовик Романа.
Лишь три гота смогли выбраться из бамбукового переплетения, со всех ног припустив к зарослям. Причем у одного бок был залит кровью – поймал картечину, а может, и не одну. Треснула винтовка, но на этот раз неудачно – пуля, никого не задев, перебила опорный столб навеса, из-за чего он перекосился и медленно завалился на один угол. Когда до спасительных кустов оставались считаные шаги, навстречу поднялись мрачные фигуры. Маса сидел здесь с самого начала перестрелки, а затем к нему на усиление прислали восемь освобожденных смертников. Этим ребятам отдали свои ножи, тесаки, топорики, копья – все вспомогательное оружие. Нельзя сказать, чтобы из них мгновенно получился хороший отряд, но сейчас этого и не потребовалось – против тройки деморализованных неприятелей хватит одного масая.