На краю архипелага

Каменистый Артем

– Читай.

Только тут Макс понял, что вся наружная сторона крышки покрыта текстом. Кто-то, процарапывая тонкое черное покрытие до светлого основного материала, нанес не так уж много слов, в которых тем не менее описал жизнь и смерть нескольких человек.

«Нас было двадцать шесть вначале. Автобус упал в море рядом с утонувшим кораблем. Там было три маленьких острова, и не было людей. Водитель сильно разбился, еще нескольким взрослым стало очень плохо. Вечером на нас напали два психа. Они полные психи. Одичали как звери. Убили всех взрослых, но не тронули совсем молодых и детей. А потом всю ночь уносили тела куда-то в море. Нас осталось тринадцать. Телефоны не работали. Некоторые считали, что это другая планета. Я так тоже думала, глядя на

небо. Оно чужое. Несколько дней мы жили на тех островах. Собирали орехи и ракушки. Потом психи вернулись, тоже вечером. Забрали одного мальчика. Через два дня забрали другого. Мы ничего против них не могли сделать. Даже взрослые не смогли, в первый день. Психи очень сильные, а у нас не осталось взрослых, и всем было очень плохо от ожогов солнечных и гадкой воды. Когда остался последний мальчик, мы решили уйти на другое место. Лена рассказала, что, когда забралась далеко на мель, видела вдалеке зеленое пятно. Мы решили, что это другой остров и там не будет психов. По пути на Лену напала акула, она истекла кровью, и нам пришлось ее похоронить среди камней. Потом мы дошли до этого острова. Он был больше, и вода на нем была вкуснее в яме. Здесь были кокосы, но ракушек гораздо меньше, чем на старом месте. Мы прожили пять дней, многие стали сильно болеть. Наверное, желудок не выдерживал так много кокосов. И слабеть тоже начали. А потом психи нас нашли, хотя мы хорошо прятались и не разводили костров. Они забрали последнего мальчика. Потом взяли девочку. Мы больше не могли никуда уйти. Не знали куда, и еще психи стали за нами следить все время. Они жили рядом, на острове. И на своем берегу съедали тех, кого забирали. Остались только я и Аня. Они в первую очередь берут сильных или крупных. Я старше, значит, моя очередь. Я взяла несколько длинных костей, оставшихся от девочек, и разломила их в треснувшей пальме, колотя камнями. Одна получилась заостренная. Когда за мной придут, я попытаюсь ударить хотя бы одного. Если он умрет, второму хватит еды надолго. Может, кто-нибудь успеет за это время найти Аню. Федоскина Наташа, Курск».

Все по очереди прочитали текст. Вслух его произносить никому в голову не пришло.

Кирпич кивнул в сторону костей:

– Мы немного опоздали. Думаю, она царапала это не больше недели назад. Жаль девчонку.

– Диксы умнеют… – заметил Ботан.

– Поясни?

– А сам разве не понял? Они этих ребят в мясную ферму превратили. Сперва убили всех взрослых, чтобы не было конкурентов, или, если не переродятся, не смогли организовать сопротивление. Судя по описанию, похожи на животных. Значит, матерые, старые диксы. Что против них могли сделать обычные новички? На этих островах даже деревянное копье приличное не из чего выстругать. А те по очереди поедали оставшихся, начиная с самых сильных. Никогда не слышал, чтобы диксы так поступали.

– Свидетелей не остается, – пояснил Макс, косясь на кости.

– Я о том вам и говорил – на таких богом забытых островах все что угодно бывает, – вернулся к своей песне Кирпич. – Здесь нельзя жить.

– Почему? – не понял Ботан. – Вода есть, кокосы есть, ракушки есть, рыбы в протоке полно. Она небось через нее в архипелаг попадает – кишит тучами. И диксов здесь очень мало – только про двоих написано.

– Эх ты… недотепа. Нас сюда загнали не для того, чтобы мы расползались по всему миру. Это граница архипелага – нашей зоны. Считай, мы возле «запретки» – руку протяни и за колючую проволоку ухватишься. А раз есть «запретка», то где-то с небесных вышек на все это поглядывают «вертухайчики». И если кто-то оказался не там, где надо, им раз плюнуть организовать хоть сотню матерых диксов.

Присев, Кирпич осторожно прикоснулся к изуродованному черепу:

– Эх, Наташа… Чуток не успели… Не знаю, получилось у тебя или нет, но была ты, похоже, правильной девахой. Похоронить бы их надо, а то не по-человечески получается. Эй! Динка! Ты чего это?!

Макс, обернувшись, с трудом узнал девчонку. Впервые в жизни он столкнулся с тем, что называется «тихая истерика». Белее

мела, замерла столбом, не сводит пустого взгляда с остатков пиршества тварей. Ее трясло, из глаз сплошными потоками лились слезы.

Неудивительно – такая картина после нескладного, но так берущего за душу рассказа, оставленного мертвой девочкой, даже Кирпича проняла, что уж говорить о ней.

Ничего не говоря, Макс подошел к Дине сбоку, обнял за плечи. Наверное, это заразно – у самого в глазах повлажнело. И почему-то понял – пора наконец покончить с недосказанностью. Странно, но последней каплей, подтолкнувшей его, стало проявление обычных человеческих чувств во всей их остроте со стороны девушки. Они добрались до края мира – самое время поговорить о том, что будет дальше.

Хоронить в море не стали. Здесь день и ночь свирепствует настоящий прибой – быстро назад все выбросит. Вырыли неглубокую могилу на краю пляжа, в той стороне, где океан, сложили в нее все, что смогли найти, закопали. Вместо могильной плиты Кирпич воткнул ноутбук. Вещь ценная даже в нерабочем состоянии, но никто и не подумал возразить против такого расточительства.

Замерли рядом с холмиком, уставились вдаль. Там, до самого горизонта, ветер срывал пену с барашков на гребнях волн, оттуда на пляж раз за разом накатывались опадающие валы. С тоскливыми криками носились морские птицы, справа в глаза било чужое солнце, уже намекавшее, что скоро наступит пора короткого тропического вечера.

– Сейчас бы сесть на корабль и поплыть, – мечтательно произнес Кирпич.

– Куда? – не понял Ботан.

– Да хоть к чертовой прабабушке… Какая тебе разница, куда? Лишь бы отсюда подальше… Где диксы не жрут правильных девочек, где нет «черных кораблей» и невидимых конвоиров, где люди не режут друг друга почем зря из-за копеечного барахла или даже просто так. В тюряге мы, каждый на своей узкой шконке, а мне свободы хочется. Ее все люди должны хотеть. Вот ты, Максимыч, разве не хочешь?

Макс молча кивнул.

– А ты, Ботан?

– Спрашиваешь! Хочу!

– Динка, успокоилась? Вот и хорошо. Ты ведь тоже свободы хочешь, чтобы далеко-далеко… Да?

– Она, наверное, не хочет, – неожиданно для всех твердо произнес Макс.

– Почему? – тупо удивился Кирпич.

– Она и так свободна. Она не человек. Она – наблюдатель с «черного корабля».

Глава 32

Разорвись на берегу бомба – эффект вышел бы гораздо скоромнее, чем от нескольких странных слов, произнесенным тоном, в котором нет места шуткам. И Кирпич, и Ботан были людьми молодыми, но повидать успели столько, что немногим взрослым доводилось. Еще толком не решив, сошел Макс с ума, ошибается или действительно выдал потрясающую тайну, оба синхронно шагнули в стороны. Кирпич вскинул автомат, взял Дину на прицел, Ботан с двух суетливых попыток сумел взвести арбалет.

Дина стояла не шелохнувшись и не обращая внимания на агрессивное поведение товарищей, отделенных от нее стеной невероятных слов. Складывалось впечатление, что она даже не поняла, о чем шла речь, – все так же смотрела вдаль, на недостижимый морской горизонт. Рот ее забавно приоткрылся, придав лицу какое-то детское выражение. Будто ребенок увидел неотразимую в своей привлекательности игрушку, а достать не может.

Немая сцена продолжалась недолго. Если Ботан с перепугу язык проглотил, то Кирпич долго молчать был неспособен физиологически. Облизав пересохшие губы, он хрипло, еле слышно, произнес:

– Макс… Ты это… Типа уверен?

– Абсолютно…

Кирпич уставился на Дину будто на невиданное морское чудовище и еще тише предложил:

– Может, ствол у нее забрать?

– Зачем? Она и без него легко с нами справится. Или забыл, о чем сам рассказывал? На что способны такие, как она?

Кирпич к доверчивым себя не относил и решился на последнюю проверку:

– Дин… Это… Макс такое сказанул… Это же неправда?! Да не молчи ты!

Та, сделав шаг к морю, безжизненно произнесла: