На краю бездны
Шрифт:
Мойра включила планшет. Дорога огибала большой национальный парк под названием Мань-Он-Шань, сворачивала на юг и шла по красиво вырезанной линии побережья, а потом брала курс на восток, пересекая полуостров Сай-Кун и второй национальный парк, еще больше первого: «Сай-Кун-Ист-Кантри-Парк». Согласно путеводителям это первозданное пространство – низкие холмы, джунгли, потайные бухточки с пляжами и лесные тропы – все утопало в зелени. Вот тут, в самом сердце не тронутой цивилизацией природы, Мин и умудрился построить свой Центр. Дело явно не обошлось без поддержки влиятельных кругов и крупной взятки, а потому Мойра сразу
Спустя полчаса в ее наушниках раздался все тот же женский голос, который воскликнул по-французски: «Ура! Мы приехали!» Она подняла голову, взглянула в окно и увидела шлагбаум с двумя сторожевыми будками по бокам, как на границе. Рядом со шлагбаумом стояли трое охранников в униформе цвета морской волны с золотым значком «М».
Слева и справа от пропускного пункта поднималась двухслойная ограда из сетки с ячейками в ромбик, оплетенная колючей проволокой. Эта проволочная ограда уходила в джунгли коридором шириной в два метра и высотой в три. На изрядном расстоянии друг от друга внутри коридора были расставлены опоры с прожекторами. По всей видимости, для безопасности «Мин инкорпорейтед» было недостаточно электронного фейс-контроля. Шлагбаум поднялся без всякой проверки, и Мойра спросила себя, для чего тогда здесь стояли охранники. В любом случае, оружия при них не наблюдалось. По ту сторону шлагбаума дорога превращалась в широкую аллею, которая плавно шла вниз, окруженная лужайками и пальмами.
Пальмы расступились, и Мойра увидела здания кампуса, рассыпанные по просторной, засаженной деревьями площадке. Ей даже показалось, что она различила еще какие-то редкие ароматы, кроме запаха сосен и азалий. Если не считать двух конструкций, одна из которых походила на огромную черную сферу, поставленную прямо на землю, а другая – на серый бетонный блокгауз без окон, размером с несколько футбольных полей, остальные строения сверкали на солнце множеством окон.
В конце аллеи перед белым строением красовался плакат:
Мойра заметила, что плакат был на английском. Здесь вообще не было видно надписей на китайском. Чуть пониже виднелась еще одна надпись, начертанная не такими крупными буквами:
Надпись была похожа на какую-нибудь китайскую мудрость, но на самом деле автором этого мудрого изречения был Гераклит. Микроавтобусы остановились с благодушием вернувшейся в стойло домашней скотины, и сотрудники вышли.
– Хорошего дня, Жанет, хорошего дня, Салим, хорошего дня, Фен, хорошего дня, Мойра… – приветствовал всех автобус-беспилотник.
По-видимому, все знали, куда идти, потому что достаточно быстро разлетелись, как стая воробьев. Мойра подождала, пока ее кто-нибудь встретит, но вскоре осталась одна под палящим солнцем. Воздух так нагрелся, что на горизонте, на том конце аллеи, вибрировал, как в мираже.
Планшет снова подал голос, и Мойра включила его, чтобы понять, куда идти. Ей пришлось отойти в тенек под плакат, иначе было невозможно различить, что появилось на экране. А там возник план Центра с целой серией стрелок, указывающих направление. В конце пути крестиком было отмечено здание
Мойра двинулась туда пешком.
8
Жаркое июньское солнце припекало сквозь окна просторного кабинета в доме № 1 по Арсенальной улице, на этаже, где находилось подразделение полиции Гонконга, занимавшейся интернет-безопасностью и технологическими преступлениями. Чань подумал, что неплохо было бы иметь такой кабинет, а не восьмиметровую живопырку, которая досталась им со Стариком.
Он взглянул на Элайджу. Старик был явно не в духе, в последнее время это часто с ним случалось. Казалось, он задремал, уткнувшись носом в рубашку. Чань спросил себя, уж не болен ли он. Потом повернулся к технику, примерно своему ровеснику, чокнутому компьютерщику, который в этот момент протирал очки.
– Электроды? – переспросил он, не до конца уверенный, что понял правильно.
Техник – как же его звали?… Ли Ка-мин – внимательно разглядывал протертые очки.
– Да, электроды, – терпеливо объяснил он, – вживленные в префронтальную зону головного мозга, как утверждает судебный медик…
– Ты хочешь сказать, что вот это было у нее в черепушке? – Элайджа указал на тоненькие, похожие на вермишель, проводки, которые лежали в прозрачном пластиковом ящике для вещдоков, и поскреб себе череп под длинными седыми волосами.
Компьютерщик подавил вздох.
– Я же вам только что сказал… А еще вот это… за грудиной.
И он указал на другой пластиковый ящик. Там лежала крошечная черная коробочка, помятая и деформированная, словно по ней прошелся дорожный каток.
– А что это такое? – спросил Чань.
Ли взглянул на него с видом человека, который хочет казаться хитрее и опаснее, чем есть на самом деле, но это не произвело на Чаня никакого впечатления. Хотя ему и было всего двадцать восемь, он уже достаточно повидал «чокнутых мудрецов», с тех пор как служит в уголовном розыске, особенно когда расследовали убийство, совершенное одним из профессоров Китайского университета Гонконга.
– Трудно сказать, учитывая, в каком виде эта штука, а вот назвать производителя я, пожалуй, смогу. Вот здесь выгравировано маленькое «м», видите? Этот аппарат разработал Мин. Имя я назвал.
– Ну и?…
Техник устало улыбнулся.
– Девушка была у них в базе данных. Согласно их информации в течение нескольких месяцев она носила этот новейший революционный антидепрессант.
– Настолько революционный, что, в конце концов, сиганула с тридцать второго этажа, – прокомментировал Элайджа голосом, осипшим от всякого рода злоупотреблений.
Ли раздраженно фыркнул.
– К тому же когда-то она у них работала, – прибавил он с важным видом.
Чань со Стариком переглянулись. Браво, Холмс, это мы и так знали… «Девушка работала в „Мин инкорпорейтед“, теперь это точно известно», – подумал Чань, ощутив привычный зуд сыщика.
– А чем она занималась? – спросил он.
Молодой техник постарался быстро объяснить. Чань уловил выражения «электрические импульсы», «мозговая деятельность», «искусственный интеллект», но с большим трудом смог связать их воедино. Он подошел к окну и вгляделся в знакомый пейзаж порта, расстилавшийся за скоростными автострадами и железнодорожными путями.