На краю чужого мира
Шрифт:
В себя он пришёл, когда на Духов мир опустилась ночь. Единственным источником света оказался слабо светящийся багровым дракон, который, как ему и было приказано, охранял своего хозяина. Бельский кое-как сел, поднял к лицу руки и с облегчением выдохнул, ни следа чёрной жижи, которая их обволакивала. Прислушавшись к себе, он обнаружил родового духа, с ним тоже был полный порядок. Но решил, как только вернётся на заставу, нужно будет обязательно воспользоваться артефактом и выяснить, что с ним случилось.
Бельский поднялся, пошатнувшись, и добрёл до безымянного ловчего, которого подсторожил
Бельский мысленно коснулся сознания дракона и с удивлением обнаружил, что зверодух по-прежнему бодр и готов выполнять приказы. Похоже, алые духи, тем более такие сильные, куда крепче обычных, и могут проводить вне ловушке гораздо больше времени.
Бельский достал из ранца лампу и активировал руны, всё вокруг залило ярким голубоватым светом.
— Ого, — глядя на тушу, лежащую метрах в десяти от места, где он находился, только и смог произнести боярин.
Голубая шкура в тёмных пятнах, хвост с костяным наконечником и отсутствующая голова, кровь только та, что вылилась из туловища. Похоже, ксанс решил атаковать Бельского и попал под залп призрачного пламени от его защитника. Михаил вытянул из сапога тяжёлый нож, взятый с тела Акима, и принялся рубить молодые деревца, коих вокруг хватало. Да, путь к заставе будет долог, он ушёл на десяток километров, а здесь не гладкие дороги мёртвого города на континенте, тащить по зарослям волокушу с телом незадачливого коллеги и стокилограммовым ксансом — то ещё удовольствие. Конечно, можно попытаться снять шкуру со зверя тут, на месте, но Михаил в своей жизни шкурил только кроликов, уверенности, что он не испортит дорогой товар, у него не было. Так что, придётся впрягаться, как лошадь, пыхтеть и тащить.
Когда лес затопили предрассветные сумерки, всё уже было готов к походу, сокол поднят в воздух, дракон топал впереди, торя тропу. Михаил на секунду подумал навьючить на него тушку ксанса, но не стал, верёвки было мало, и она вся ушла на волокушу. А закрепить саму волокушу на зверодуха, вообще возможным не представлялось, так что, вздохнув, он впрягся и сделал первый шаг.
Когда Бельский вышел на опушку леса перед заставой, солнце уже почти скрылось за горами. Вытерев грязный, вспотевший лоб, он глотнул из фляги остатки воды. Стоило покинуть лес, тащить тела сразу стало куда проще. Хотя сама волокуша пережила три ремонта и сейчас грозила развалиться на части.
Его заметили сразу, не прошло и пяти минут, как из ворот Имперской заставы выбежали пятеро мужиков во главе с боярином Бергом и припустили ему на встречу, которая состоялась в четырёх сотнях метрах от крепостной стены.
— А мы вас уже похоронили, ваше сиятельство, — с улыбкой глядя на измученного Бельского, произнёс глава совета. — Только княгиня Воронецкая не верила, сказала, вернётся. Выжил один раз ночью, выживет и второй.
— Выжил, — кивнул Михаил, — только вот заслуги моей
— Ничего себе, — воскликнул один из мужиков, пришедших с главой совета, разглядев, что же притащил Бельский.
— Что там волочёшь? — поинтересовался Берг.
— Не поверите, ваше сиятельство, — усмехнулся Бельский, — труп предшественника, ловчий пропавший, про которого вы мне на празднике говорили, и тушку ксанса без головы.
— Это точно Василько, Николай Андреевич, — уверенно заявил всё тот же мужик, — куртка его. Похоже, его чёрный охотник выпил.
Берг обошел Михаила и глянул на волокушу.
— Тихон, Пётр, давайте впрягайтесь, — приказал он мужикам, — а то Михаил Иванович до ночи будет тянуть её до заставы.
Михаил только хмыкнул на это, десять километров по лесу и провалам он её волок, а самый лёгкий участок пути будут тащить другие люди. Правда, при этом он не имел ничего против подобного развития событий, ноги были чугунными, он едва их переставлял, руки тоже гудели от натуги, грудь ныла, в неё упиралась перекладина.
До заставы добрались минут за пятнадцать, этого хватило, чтобы там собралось всё поселение. В первых рядах он увидел, как всегда, уверенную в себе Ирину, она улыбалась. Рядом с ней стояла Екатерина, лицо её светилось от счастья, но глаза красные, видимо, последние сутки она много плакала. Остальные лица были в основном незнакомыми, ну так, видел людей на празднике, но даже имен не мог вспомнить, исключение только Мария и члены совета.
— Ваше сиятельство, я счастлив, что вы живы, — выступив вперёд, чопорно произнёс князь Кемский.
— Я тоже счастлив, что жив, — устало ответил Михаил. — Я притащил тело ловца, который у вас пропал, вроде Василько его звали. Попался в засаду чёрного охотника.
При этих словах Ирина вздрогнула, на лицо легла тень грусти, но при этом она явно испытала облегчение. Видимо, не давала ей покоя судьба пропавшего без вести ловца.
— У него ничего не было с собой? — дрогнувшим голосом поинтересовалась Воронецкая.
Михаил улыбнулся, он знал, что она спросит, и вытащил из кармана плаща медальон. Шагнув к девушке, он вложил ей его в руку, чтобы никто больше не заметил, и тихо произнёс, так, что если его кто и услышал, то только Екатерина.
— Я думаю, вы это имели в виду, ваше сиятельство, — после чего отступил обратно.
— Ксанс? — словно ветер, пронёсся по толпе возбуждённый шепоток. — Боярин ксанса убил. Только где его голова?
Михаил обернулся. Мужики, что тащили волокушу с телами человека и зверя, наконец-то появились в воротах.
— Готовьте костёр, — приказал князь, — нужно проводить Василько к богам, как полагается.
— Если вы не против, ваше сиятельство, — устало произнёс Михаил, — я, пожалуй, домой пойду, вымотался я. Всё, что я мог, для этого человека я уже сделал. Он не обидится, если я не приду.
— Конечно, боярин, — почтительно произнёс князь Кемский. — А что делать с ксансом?
— Да что хотите. Мне говорили, что его шкура дорого стоит. Думаю, Демид Семёнович, — он посмотрел на главного купца заставы, — потом отдаст всё, что мне причитается.