На краю Дикого Поля. Часть 1
Шрифт:
С погодой нам повезло необычайно: через день-два шли небольшие дожди, так что и пыль не поднималась, и лужи не образовывались. Было тепло, но не было и большой жары, а гнус и комаров разгонял не слишком сильный ветер.
Я ехал рядом с повозкой, на которой везли глобус и карты. Глобус был обернут выделанной кожей, помещён в здоровенный ящик, сверху обернут чем-то типа мешковины, а на крыше ящика сооружена натуральная крыша из тростника. Каждая карта была упакована в отдельный тубус, а «секретная» карта, на которой нанесены месторождения полезных ископаемых, кроме того, что
***
Случайность великая вещь. Нельсона сто раз могли убить, а всего лишь только выбили глаз. Архимеду приспичило помыться, а помыться не удалось, зато побегал с криком «Эврика» … Атос постоял у полуразобранного камина, и, подслушав разговор, оказался обладателем очень полезного документа.
Для меня случайность тоже оказалась счастливой, в духе Атоса. На одной из ночных стоянок пошел я по большой нужде за пределы лагеря. Дело нормальное, естественное. Недолго думая отправился я между палатками куда следует. И надо так случиться, уронил лопушок, которыми с некоторых пор запасаюсь заранее. Пока искал, услышал я негромкие голоса, и упоминание меня, хотя и без имени. Говорили вполголоса, но мне было слышно прекрасно:
– Так ты, отец Пётр, не забудь обещания, на Москве зайди к отцу Зосиме, он передаст для меня кое-что.
– Не беспокойся, дружище, всё сделаю как обещал.
– А вот скажи мне, хоть любопытство и грех, отчего ты опять едешь на Москву?
– Большой тайны в том нет, но разговаривать с посторонними о том не стоит. Но тебе, как старому другу скажу: появился у меня перед глазами один человек, очень интересный. Через него я может и в сане подрасту. Но ты, смотри, не болтай, а я, если дело выгорит, и тебе помогу.
– Ну да Бог тебе в помощь. Пойду я, поздно уже.
Забыв про лопушок я на носочках, кажется даже не приминая травы, я удалился.
В сущности, всё понятно. Происходящее даже нельзя назвать заговором против меня, более того: никто мне не желает зла. Всего-то и делов, что отец Пётр собирается исполнить свой долг, правда не гражданский, поскольку ещё понятия такого нет, а долг вассала перед сеньором. Мирская власть не имеет силы над отцом Петром, он теперь всем обязан Церкви, коллективному феодалу. Но тут хитрый поп решил сыграть по-крупному и решил доложить…
А собственно, о чём доложить? Хотя, если задуматься, то он знает немало: слуги видели, и наверняка на исповеди доложили о картах, где начертаны известные и неизведанные земли, о глобусе… А ещё поп доподлинно знает, что мне известны месторождения полезных ископаемых. Вот так просто: взял, указал пальцем, дескать здесь берите. Следовательно, раз указал на нечто полезное, значит и о другом знает. А если хорошо спросить, то и о злате-серебре расскажет. У Церкви есть специалисты, умеющие добыть правду-матушку, её же можно добыть очень по-разному. Можно в сердечной беседе,
Но эффективнее всего, соединить все методы в единый конвейер.
И тут возникает вопрос: а могу ли я получить помощь и защиту от Церкви со стороны наместника или (мечтать так мечтать!) царя? Непростой вопрос. Боюсь, что и у царя может возникнуть тот же соблазн. Тут, правда, имеется небольшая гарантия того что царь, получив шикарный подарок в виде карты с целой россыпью месторождений, из которых только золотых пять, не станет резать такую Курочку Рябу. Но есть опасность попасть в золотую клетку.
На мой взгляд, если выбирать между царем и попами, то царь предпочтительнее.
С другой стороны, что может помешать попам потихоньку взять меня, да и дело с концом?
Был человек, и нет человека. Сгинул в поповском зиндане.
Следовательно, кто должен решить проблему, вставшую в полный рост? Правильно. Я. Потому что больше некому.
Каким образом?
Тут вариантов немного. Уговаривать отца Петра не сдавать меня святой инквизиции, или как это заведение называется у православных, бесполезно. Мужик твёрдо вознамерился сделать на мне карьеру.
Подкупить? Даже если было бы чем, Петруччио будет доить меня по гроб жизни.
Остаётся ликвидация.
Вот так. И сам уже обезличил человека до уровня объекта. Впрочем, так легче, всё-таки человек при всей его универсальности, плохо приспособлен для убийства.
Другой вопрос, что приучить человека можно к чему угодно.
Помню, в Армии, а служил я в Главном разведывательном управлении Генерального Штаба Вооруженных сил СССР, правда, не уточняя в разговорах с мужиками, что в мастерской по ремонту приборов артиллерийской разведки, в свободное время мы, солдаты, развлекались в спортгородке.
Как-то раз, это было уже на третьем году моей службы, мы, четыре молодых балбеса, прыгали на спортплощадке, показывая друг другу всякие приёмчики. Специально-то нас никто не учил, всё-таки подразделение не боевое. И тут пришел на площадку старый-престарый старшина Иванов, по прозвищу Дед.
Деда уважали все, от солдат до командира бригады, который дружил с Дедом ещё с войны. Дед-то воевал ещё с Халхин-Гола, потом Финскую, потом Великую Отечественную с декабря сорок первого по август сорок пятого, а потом ещё до пятьдесят второго года душил бандеровцев.
Везло человеку. За всю войну всего лишь трижды ранен, зато дважды в сердце. Один раз пуля не дошла какой-то сантиметр, и её удалили, во второй раз пуля попала в сердечную мышцу, вот её извлекать не стали. Опасно!
А комбриг попал в разведвзвод Деда сначала рядовым красноармейцем, а потом, после училища лейтенантом, командовать тем взводом. С тех пор и служили вместе. Деда вообще-то должны были уволить по возрасту, всё-таки пятьдесят шесть лет не шутка, но комбриг каждый год всё продлял срок службы «в связи со служебной необходимостью».