На краю моей жизни

Рейш Николь

– Ари, я могу войти?

– Да...

Дверь приоткрылась и в комнату, с виноватым лицом, протиснулся Макс.

– Черт, Ари, прости меня.
– Он засунул руки в передние карманы своих джинс, и слегка прислонился к умывальнику.
– Хреновое же впечатление я произвел на тебя. Ведь так? Обычно я не веду себя так. И не сую нос в чужие дела. Но этот мужик, довел меня до предела, попадись мне он только...
– Он посмотрел куда-то поверх моего левого плеча, а потом встряхнул головой так, словно прогоняет какое-то наваждение. Наверное, представлял, что сделает

с тем мужиком, когда встретит в черном переулке.
– Давай поступим так, если во вторник тебе все еще будет нужна эта работа, а мне все еще будет нужен работник - это место твое. Но с испытательным сроком.

Я совсем не поняла, что он только что сказал. Если больше ему никто не подойдет, он возьмет меня? Звучит не особо приятно... Но сейчас не то время, чтобы заботится о задетой гордости.

Карие глаза Макса выжидающе смотрели на меня, на его лице образовалась кривоватая усмешка, он вытащил руки из карманов и скрестил их на груди.

– Ну, так как, Ари? Ты согласна?

– Согласна ли я?
– Улыбаясь своей самой супер довольной улыбкой, ответила я.
– Конечно же, я согласна.

– Тогда я позвоню тебе во вторник.
– Где-то вдалеке раздался телефонный звонок, Макс слегка оттолкнувшись от умывальника, направился к двери.

– Макс!
– Окликнула я его, и он обернулся, сжимая правой рукой круглую дверную ручку.
– Спасибо тебе. И прости за то, что накричала на тебя. Надоело, что меня шпыняют от двери к двери. А мне очень нужны деньги.

– Пока еще не за что.
– Он подмигнул мне и вышел из ванной комнаты, оставляя меня одну, смущенную и растерянную.
– Господи, мне позарез нужна эта работа.

Сегодня я перебрала весь хлам на чердаке, выбросив лишь три коробки вещей, остальные десять с легкостью можно сдать в комиссионку. Мой взгляд в сотый раз за этот день вернулся к мольберту, спрятанному в углу помещения. Рядом с ним стоял небольшой деревянный сундук фисташкового цвета, как я выяснила, он доверху наполнен всевозможными тюбиками с краской и кисточками. Меня так и тянет к нему, словно магнитом, и я подумываю о том, чтобы уговорить Грейс разрешить мне забрать это все себе.

Третью ночь подряд мне сниться один и тот же сон. Я бегу по лесу за девушкой, ее длинные светлые волосы то и дело мелькают между деревьями. Она смеется, ее звонкий смех разливается по всему лесу. Издалека доносится: «Ну же, догони меня... » Но я не могу, она, словно песок просыпается сквозь мои пальцы. Я оказываюсь на лесной опушке. Блондинки нигде не видно. Со всех сторон начинает доноситься шепот: «Вернись ко мне. Вернись... ». Я топчусь на месте, в то время как шепот перерастает в оглушающий крик.

Зажав уши руками, я падаю на колени.

А затем просыпаюсь.

Часы на моей тумбочке показывают восемь часов утра. Я сползаю с кровати, натянув на себя черные лосины, большой, растянутый свитер Грейс я спускаюсь на кухню, чтобы приготовить завтрак для подруги, которая скоро должна вернуться домой со смены.

Все мои кулинарные шедевры ограничиваются яичницей с беконом, кофе (для

меня), зеленым чаем (для Грейс) и булочками с клубничным джемом, которые я купила вчера по дороге домой.

– Как вкусно пахнет...
– Сказала Грейс, заходя на кухню и садясь за уже почти накрытый стол.

– На вкус это не так вкусно.

– Да брось, я такая голодная, что готова есть сырые яйца.

– Фу, Грейс. Не за столом же.
– Меня всю передернуло от представленной картины.

– Что? Певцы же пьют яйца, вроде это для голоса полезно.

– Мы с тобой не певцы.
– Я поставила перед ней тарелку с едой.
– Что ты как маленькая? Иди, вымой руки.

– Да, мама!
– Она рассмеялась, соскочила со стула и принялась намыливать руки мылом. А через минуту уже сидела напротив меня и уплетала свой завтрак.

– Грейс, слушай...
– начала я неуверенно.
– Вчера вечером я разобрала вещи на чердаке, не нужное выбросила, все, что может пригодиться, я заклеила синим скетчем, а то, что можно сдать в комиссионку - красным.

– Как здорово, а то у меня на это совсем нет времени.

– Так вот, я наткнулась на мольберт и сундучок с принадлежностями для рисования.
– Грейс приподняла свою угольно-черную бровь, как бы спрашивая: «И куда же ведет этот разговор?»– Могла бы я взять его себе? На время.

– Он твой. Ты же знаешь, что я даже звездочку нарисовать не могу. Твори, сколько твоей душе угодно.

– Спасибо!
– Я подбежала и стиснула ее в объятиях.

– Если это сделает тебя счастливой, я только за.
– Она отстранилась и посмотрела пристальным взглядом мне в глаза.
– Ты что-то вспомнила?

– Нет.
– Я чуть было не добавила «Слава Богу» но вовремя себя одернула. Грейс бы это не понравилось. Она бы на протяжении всего дня читала мне нотацию о том, какая я безответственная.
– Просто у меня какое-то странное чувство. Вдруг я была художницей?!

– Лучше бы ты была золотой антилопой.
– Мечтательно произнесла подруга, попивая мое кофе.
– Нам бы не помешали деньги. Постучи копытками об пол, вдруг посыплются.

– Не смешно.
– Я отобрала у нее кружку с кофе, и подала зеленый чай. Она употребляет слишком много кофеина.
– Я вчера прошла кучу собеседований.

– И все отказали?

– Не все, парнишка из фотостудии, сказал, что подумает и перезвонит. Хотя не черта он не позвонит, после того, как я на него наорала. Эх, надо было разреветься и давить на жалость.

– О чем это ты?

А я и совсем забыла, что не рассказала Грейс свой самый сильный конфуз за всю историю. Поэтому я детально и в красках описала ей все происходящее, от чего ее смех становился все громче и громче. И я начала боятся, что соседи подумают, что она обкурилась, и вызовут полицию. Или что еще хуже - психушку.

– Грейс, прекрати. В твоем возрасте вредно так громко смеяться.

– Эй!
– Обижено крикнула подруга и шлепнула меня по бедру.

Грейс помогла мне убрать со стола, а когда все сияло чистотой, направилась спать.