На краю света
Шрифт:
Наш пилот сел напротив этого пилота, он одел шлем, что лежал там и начал вести непринудительную беседу со своим товарищем по ремеслу. – Как так вышло, что вас сбили? – Если быть честным, то тут нам только бог помог, в нас прилетела русская «Игла», но самое удивительное, она не взорвалась, ракета просто застряла в двигателе, после чего он отказал и полетели в низ. Посадка была не из мягких, но мы выжили и отделались всего лишь испугом – нельзя было не заметить недоумения на лицо пилота, которому он рассказывал. Чувствовалось, что это были два мастера, два аса и хоть все это слышать я не мог, ибо в кабине вертолета настолько шумно, что ничего из этого не слышно. Я одел наушники, чтобы переговорить с Билом, но всего лишь краем уха услышал их разговор.
Мы пролетали мимо склонов, холмов, бесконечных степей. Не знаю, почему так красива природа пустынь, хотя ничего красивого в этом все-таки нет. А вот природа Западной Вирджинии или же Аляски, господи, надо будет съездить туда, когда вернусь домой, если, конечно же вернусь. И что насчет тебя Эмили, не знаю почему так произошло, но раз уж произошло, то значит, что это наша с тобой судьба. Но я хочу, чтобы ты знала. Я всегда
Мы вернулись, где нас встретили с распростёртыми объятьями. В очередной раз Бил предложил мне банку пива, от которой отказаться, я не мог. Что-ж, видимо все вернулось в своей привычное обыденное русло. Ожидание на базе вылета или же копание рвов, траншей и так далее. Мы с Билом рубились в карты, но чаще всего нашим досугом были шахматы. Иногда я выигрывал, а иногда он, хотя несомненно он хороший соперник, но и я парень не промах. Очень часто выходило, что мы загоняли друг друга в ничью. Ну а после шахмат, мы шли на пробежку, или же просто занимались спортом, прямо как в анекдоте. Все бы ничего, если бы не иракцы. С временными отрезками они любили обстреливать нашу базу и не только, с минометов или же другой артиллерии. Не сказать, чтобы это было смертельно, но чертовски страшно и обидно умереть из-за какой-то консервной банки, что метает что-то очень похожее на снаряды. Дни шли медленно и вот дело дошло до крупного наступления на Багдад, что стало бы уже окончательным штрихом в этой компании, но не за долго до этого мы попали в другую передрягу.
Впоследствии нам скажут, что шансов выжить у нас не было, но что-то щелкнуло в основах мироздания. Где-то на краю вселенной образовалось новое созвездие, что при помощи своих магнитных волн смогло спасти от неминуемой гибели. Или же просто судьба держит нас для кое чего другого.
Стоял обычный весенний день в Ираке. Жаркий, длинный, как всегда. Ближе к вечеру, внезапно нам поступило сообщение о группе, что попало в засаду по среди пустыни. Мы с группой Альфа собрались и на всех порах мчались спасти наших ребят. Летя на обычных транспортниках с установленными автоматическими гранатометами, мы могли бы залить свинцовым дождем всех неприятелей в том районе. Тех ребят, что мы должны были вытащить, прижали по среди пустыни. Враг двигается со всех сторон, патроны заканчиваются, мы на пределе – примерно так можно было бы описать состояние тех ребят. И вот, мы уже на подходе, вертолет летит на запредельной высоте, везде ничего не видно. Я одел прибор ночного виденья, тоже самое сделали все остальные. Мы начали снижение и готовились к быстрой эвакуации. Враг уже начал обстреливать нас и поэтому наши пулеметы начали вести огонь на подавление. Наша вертушка приземлилась и группа Альфа, что села раньше нашего, забирала раненых, как вдруг в их вертолет прилетел снаряд от РПГ.
– Господи! – крикнул Бил и начал тут же стрелять в место предполагаемого врага. Около шести погибло и несколько было ранено. Я понял, что это уже первый знак, что с нами может приключиться тоже самое. Мы сели и начали помогать раненым и остаткам граппы Альфа. – Где капитан? – спросил я одного из выживших. – Он в вертолете остался – обронил тот. Палец на спусковом крючке нервно дергался, я вскинул винтовку, когда увидел зеленый силуэт вдалеке. На «AR-15» ставили обычно лазерный целеуказатель и в ночное время можно было включить инфракрасный луч, который без ПНВ было невозможно увидеть. Далекий силуэт оказался иракцем с гранатометом. Он целился прямо в вертолет. Один точный выстрел отправил его прямиком в рай, где его ждали все почести и земные удовольствия. Мы конечно парни удачливые, но и она не может длиться вечно. Появился новый силуэт, что опять держал гранатометом и в этот в раз у него все получилось. Вертолет вспыхнул, как спичка и все, кто были внутри, к сожалению оказались мертвы. Мы с Билом были около хаммера, на котором передвигалась группа. Мы увидели, как погибли, те остатки от группы Альфа и еще раненые, что были в вертолете. В общем нас было пять человек, что выжили. – Твою мать! Черт, Альфа. Джон! – издал рык Бил. Ну а я же всего лишь стоял в оцепенении. – Хамви на ходу? – спросил я ребят. – Да, но топлива там мало. – Все сюда в хаммер, уезжаем к черту отсюда, быстрее. Давай! Давай! – кричал и в тот же момент поливал огнем иракцев. – Бил! Давай за руль! Мы залезли в хамви, я занял пулемет и к превеликому сожалению он оказался пуст и тут же я начал его перезаряжать. В это мгновение мне казалось, что каждый араб стреляет по мне и каждый просто мечтает попасть из своего Калашникова мне прямо между глаз. Свист пуль, рев двигателя и крики возмущающихся иракцев по поводу того, что их жертва уходит прямо из-под их носа, оставляя след из трупов из сородичей. Вся эта картина была похожа на какую-то карикатуру, ведь не могло же такое безумие быть наяву. В такие моменты иногда хочется забиться калачиком и куда подальше, забыть обо всем происходящем. Спрятаться в маленьком мирке и больше никогда не вспоминать эту убогую реальность. Но ничего не поделаешь, что есть – то есть. Я развернул башню и начал поливать свином из пятидесятого калибра и это замедлило их на какую-то секунду. Теперь мы на всех парах мчались оттуда подальше. Не знаю был ли там кто-то из выживших, но мы с Билом забрали тех, кто был возле нас.
– Мы в самом сердце пустыни – обронил кто-то в машине. – Кто ни будь, свяжитесь со штабом – приказал я. – Не ловит, видимо из-за бури. – Твою дивизию! – выругался Бил. – Что прямо совсем? – вопросительно покосился я. – Я пытаюсь, не ловит сигнал, но вот, если над нами будет пролетать самолет, то я смогу связаться с ним. – А ты где-то самолет видишь поблизости? – спросил риторически я. Бил решил сбавить скорость, дабы сэкономить топлива и дотянуть до ближайшей базы, но вопрос: Где же самая ближайшая база?
До самой ближайшей, как мне рассказали из группы, было тридцать километров, а вот до нашей, с которой мы прилетели, сто двадцать. – Не думаю, что нам хватит топлива на эти тридцать, бак вообще практически на нуле – доложил нам Бил. – Ладно, черт с ним, пешком дойдем, благо ночь, главное на иракцев не
Как и Бил пророчил – проехали мы не долго. Было принято решение бросить хаммер и уже выдвинутся на своих двоих. Мы собрались и молча пошли, но прежде загнали Хамви за холм, чтобы его хотя не сразу нашли. Один из сержантов, достал карту и начал искать азимут и когда он это сделал, то сказал в каком направлении идти. Я взглянул на часы, они показывали час ночи. – Сколько нам километров идти? – спросил я сержанта. – Примерно двадцать пять – ответил он. Не сказать, чтобы это было много, но малым расстоянием это не было. Все, что оставалось – это идти и надеяться, что мы не попадем в лапы врага. Сержант с виду не казался таким, какие служат в армии, он был совершенно другой тип. Слишком дерганный для этой профессии и Бил не смог этого не заметить. Что на счет всех остальных, то это были самые простые солдаты, что несут службу и охраняют нас по ночам и также гибнут.
Мы шли и глубокая ночь в пустыне была холодна, как жарок день. Но адреналин бил в кровь и нас это особо не волновало
– Знаешь, моя жена подает на развод и хочет дом, и еще говорит, что можешь машину оставить себе, ты представляешь? – я услышал, как один из парней шептался и тут же предложил ему заткнутся, ибо он мог запросто нас скомпрометировать. Проходя мимо заброшенных домов скотоводов и сгоревших старых советских машин, нашему взору попал дом с колодцем и загоном для скота. И глядя на это, ребята захотели остановиться и набраться сил. Я открыл бутылку воды, что были в хаммере и сделал пару глотков, пока ребята чуть ли не захлебывались ей. Прошел лишь час и я насчитал пять километров, если брать в расчет, что один мой шаг – это один фут, то получается, что один метр равен тремя футам. Перед тем, как бросить хаммер я завязал двадцать узелков на веревке и сложил ее в карман и каждый раз когда я проходил сто футов, то отсчитывал один узелок и так до тех пор мы не решили остановиться. Наверняка я ошибся несколько раз, хотя на сколько я могу помнить, я ни разу не сбивался. Получается, что мы прошли примерно пять километров. Глядя на карту, мы старались миновать, каких-либо то не было населенных пунктов. Бил все время был настороже, чего нельзя сказать о ребятах, что нам удалось вытащить. Но все же за несколько часов боя с иракцами, мы бы тоже устали. Никто из нас не распространялся о том, что произошло там, как сбили два наших вертолета и так далее. Все мы понимали, что как только начнем говорить о погибших, то сами можем оказаться в их числе. Мы попили воды, перевели дух и готовы были идти дальше.
– Рацию так и не ловит? – спросил Бил
– Черта с два, но думаю, чтобы не подвергать лишнему риску другие вертушки, нам нужно дойти самим до базы.
– Хорошая идея солдат, но, если нас прижмет враг?
– Не знаю, надеюсь такого не будет – тихо отозвался он с некой ноткой жалости.
– Ладно, пора идти, чтобы там не было, необходимо двигаться дальше.
Идя, я думал о том, как меня вообще сюда занесло и, как я мог оказаться в таком плачевном положении. Как я мог так опуститься по жизни и как жизнь стала столь невыносима. Я не знаю, но что-то пожирало меня изнутри и я ничего не могу с этим поделать. Но ведь, если подумать, то я должен сейчас только и думать о том, как выжить и не более. В том положении, в котором я нахожусь, единственное о чем должен думать – это как бы дойти до базы и остаться целым и невредимым, но оно, на самом деле не так. Я двигаюсь словно мертвец, восставший из могилы. Смерть преследует меня на каждом шагу, но она никогда не заберет меня с собой, ибо я нужен ей. Я иду по долине тьмы и единственный источник света в этой пучине безумия и грязи – это надежда. Надежда на, то, что это все это кончиться однажды.
– Черт, ноги уже ноют – пожаловался кто-то из ребят и я его не виню, ибо шли мы уже достаточно долго. Я, если честно сам подустал, хотя проходил такие расстояния очень легко. Но рост и вес всегда мне мешали быть мобильным и таким же быстрым. Уже десять километров позади и на часах пять утра, мы значительно замедлились, но оставалось ровно столько же, только на пять больше.
В этот же момент, где-то в километре проезжал маленький грузовик, где сидело пару солдат. Мне удалось их заметить первым в ночник и я тут же успел сообщить ребятам. Мы предприняли решение просто спрятаться и переждать за ближайшим камнем, ведь, если бы мы начали стрелять, то нас было бы слышно за три версты.
– Пригнись – сказал кто-то сзади шепотом. Машина спокойно проехала мимо, хотя каждый из нас мог бы не оставить ей шансов. – Погнали дальше – обронил Бил и мы ринулись в сторону базы. Казалось бы, как такое возможно, чтобы иракцы спокойно разъезжали в окрестностях американской базы, иногда бывает так, что занимая ту или иную позицию в черте, где много вражеских сил, они просто сидят в пределах зоны, которую они обезопасили для самих себя.
Но, если быть честным, то все – это земная суета, это ничего не значит. Я вспоминаю, как мы познакомились с тобой. Такое я никогда не забуду. Твою красоту невозможно было описать словами и я никогда не смогу тебя забыть. И я никогда не забуду твою злобную замкнутость по отношению ко мне. Не знаю, почему ты так делала и я не знаю, почему я ничего не смог с этим сделать. Ты одела некую броню и просто не хотела принимать меня и ты знала, что это ранит меня прямо в сердце, но и это ничего не значит. Прошли года, прошла целая жизнь… А я все не могу тебя забыть. Я представляю, как все могло быть иначе, но в этой жизни ничего нельзя вернуть и как иронично, то все выходит. Ты сделала свой выбор тогда и я сделал свой, но не знаю, я все еще помню тебя. Твое безразличие, хладнокровие, постоянное отторжение, знаю, я и сам виноват. Как же это смешно, но кому, спрашивается, нужно мое нытье. Я убил много человек, прошел ад и все равно не могу забыть тебя. Даже будучи на вершине мира, ты все еще будешь в моем сердце. Я глядел в твои глаза и видел твою любовь ко мне, но ты тут же скрывала ее покрывалом из гордыни, безразличия и презрения. Хотя после всего сказанного, мне уже самому нелепо, но что поделать. Любовь – это не простая вещь, единственное, что ты можешь взять – это, то, что не можешь оставить позади.