На кресах всходних
Шрифт:
Свинский нос расправился с тряпкой, что обнимала маленькое тельце, и пузцо мальчика блеснуло на солнце. Он заплакал. Свиное рыло замерло выжидающе. Потом ткнуло пятаком мясистый кусочек. Мальчик заплакал громче. Станислава быстро переводила зрачки с мальчика на дверь хаты.
Когда выскочит мать?!
Лицо Станиславы исказилось, с таким выражением человек вытаскивает из пальца занозу.
Хряк навис над младенцем, и с нижней, заостренной челюсти на пузо мальчику упала длинная капля.
Станислава вдруг тихонько завыла, едва слышно, и прижала
Раздался вдруг сильный, немладенческий вскрик, челюсти серого мясоеда сошлись на левой ножке мальчонки.
Станислава ринулась. Каблуком с размаху попала в ухо, что подействовало не слишком-то, хотя помогло. Чудовище чихнуло обеими ноздрями и выпустило схваченную ножку. Станислава подхватила на руки ребенка в распутавшейся, свесившейся до полу пеленке. В этот момент и появилась родительница, да еще вместе с отцом, оба с безумными лицами. Станислава с по-прежнему искаженной физиономией заорала:
— Ты где, дур-ра, бегаешь? Сожрет ведь!
Глава тринадцатая
Витольд не смотрел в нашу сторону, — смотрел на разложенную на столе карту и водил по ней заостренной палочкой, вроде как маленькой указкой, только нам было не видно, что он там указывает. Я был спокоен: командир не мной недоволен, а тем, как развивается ситуация. Зенон только что доложил наши наблюдения и мнение Антоника, который нас сменил на границе пущи и теперь вместе с Анатолем и еще двумя хлопцами держит в области повышенного внимания железнодорожный карман у Гибуличей.
«Парижской коммуны» наверняка больше нет. Судя по интенсивности и локализации боя, что мы во всей красе слыхали с Зеноном.
— А ты как считаешь? — Витольд Ромуальдович быстро поднял на меня взгляд.
Я сказал, что к доложенному Зеноном мне добавить нечего. Пожалуй, только вот что:
— Мы-то ускакали, а Антоник сейчас слушает, как навалились на «Орленка».
Немцы не глупей нас, поэтому догадываются, что мы не глупей их и готовим большой партизанский подарок их транспортному узлу.
Витольд поглядел на Зенона, парень кивнул. По делу у нас никаких противоречий с ним нет. Он хорошо соображает. Если немцы выяснили, где окопалась перед броском на станцию «Коммуна», почему ему не знать, где гнездо «Орленка»?
Командир задумчиво согласился, что информаторов в лесу больше, чем грибов. В мою сторону не поглядел, хотя я был готов к тому, что он поглядит.
Антоник вообще считает — наше счастье в том, что мы затянули с выдвижением. Свойственная «Комсомолу» медлительность идет ему явно на пользу. Но это такая мысль, которую лучше не озвучивать. Да и приказ о Гибуличах никто не отменял. В одиночку придется.
И тут выяснилось, что наши дурные вести — это не все дурные вести, что имеют место быть.
— Отдыхать вам не придется.
Ни я, ни Зенон никак на это не отреагировали. Какие тут отдыхи.
Доносят из Сынковичей — они появились!
Особая часть, что специализируется на искоренении партизан.
Есть
— Так что нам, пан командир, делать?
— Смените на Тройном хуторе Якусика и Данильчика с Буслом. Они трое суток там. При первом же появлении — доносить.
Это ясно.
— Получается у нас, товарищи партизаны, хреновая картинка: клещи, как есть клещи.
Я с интересом теперь глядел на Витольда. С особым интересом. Редко когда выпадет наблюдать человека в совершенно безвыходной ситуации. Она еще только собирается сложиться, но можно быть уверенным — сложится. По-хорошему — надо всей тучей рвать на железку и спасать «Орленка», потому что потом в одиночку придется лезть на пулеметные вышки. Но тогда надо бросать табор, своими силами он не перемахнет через линию болот. Остается только надеяться, что у немцев пока нет точных сведений о местоположении лагеря. А если уже есть?!
— Идите.
Макарка был уже тут: в руках по котелку, а там каша с мясом, подбородком прижимает к груди полбуханки хлеба. Спасибо тебе, хлопчик. Мы молча разобрали с Зеноном еду.
— У вас совсем нету часу, — сказал Макарка с озабоченным видом.
Мне стало смешно. Что тут у нас с секретностью, товарищи командиры?! Вон мальчонка бегает, груженный штабной информацией. Правда, если его сейчас фриц какой-нибудь начнет огнем пытать: расскажи, — ничего этот фриц не добьется. Уверен я был в Макарке больше, чем в себе.
Через час мы уже покидали расположение отряда. Прошли прямками, через табор, и я лишний раз убедился в его полнейшей неподъемности. Живучие лесные старухи в порядке только у себя в землянке да рядышком на солнышке. А как бежать с узлами мокрым, болотистым лесом придется? А ведь тут еще и госпиталь.
До Тройного хутора дошагали мы быстро. Якусик показал нам свой пункт тайного наблюдения — в развилке старой сосны прибил помост, с которого дорога от Гуриновичей до самых Новосад просматривается, как на карте у пана Порхневича. Молодец. Бегите, хлопцы, до каши. Мы залегли, и я стал думать, как объяснить Зенону, что сейчас брошу его и пойду на Тройной хутор — мне надо поговорить по душам с одним священником. Официально я командиром для Зенона не являюсь, уж скорее наоборот, я под присмотром.
Внутри все замирало и холодело.
Мысль вертелась как тот уж на той сковородке, да только ничего связного и хоть чуть убедительного для предъявления не вытанцовывалось.
Дорога вечереющая была обыкновенна. Почти ни человечка, даже мотоцикл паршивый не катит. Тройной хутор с присоседившейся церковью был чуть правее от нас, ближе к Новосадам. Какой он, кстати, вам хутор, когда в нем храм.
Дворец с госпиталем многочисленными огнями посверкивал сильно левее. Расположение тамошних постов и все лазейки мимо я отлично вызубрил за последнее время и теперь имел возможность свериться на натуре.