На крыльях демона
Шрифт:
— Мы хотим тебя, — просто сказала она. Ее голос гудел, как провода.
— Кто — мы? — я придвинулась еще на дюйм, желудок сжимался.
Она пошла, белые каблуки издавали резкие звуки при каждом шаге, хотя она парила в нескольких дюймах над землей. Она остановилась и посмотрела на реку. Звон колоколов стал громче.
— Я не знаю его имени…
— Его?
— Я не знаю имени, — она пронзила меня взглядом. — Но мне обещали.
— Что обещали?
Еще дюйм.
Эбби улыбнулась. Ее рот приоткрылся, из него в небо вылетели две
— Тебя.
Мои ноги свисали с края, вода бушевала внизу, как яростный водопад, готовый проглотить меня целиком. Она пульсировала со звоном невидимых колоколов.
Я оглянулась на Эбби.
— Почему меня?
Даже с пустыми глазницами она смогла выглядеть удивленно.
— Потому что я умерла не по своей вине, — сказала она так, словно я была дурой. — А из-за него.
— Месть, — прошептала я. Ветерок подхватил мои слова и унес над волнами.
Мои ноги переместились еще на дюйм. Меня ничто не поддерживало. Я даже не размахивала руками, чтобы сохранить равновесие. Я просто безмолвно падала, как палка без опоры, все ниже и ниже, к зубам и черным языкам реки.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
И хотя я проснулась утром от аппетитного запаха жарящегося бекона, доносящегося с кухни Максимуса, и от яркого солнечного света, падающего из окон, воспоминание о сне было достаточно четким, чтобы все еще меня пугать. Я легла, слушая, как Максимус насвистывает «Understand Your Man» Джонни Кэша, и прогоняла темные картинки из головы. Я все еще видела, как бушующая река готовится встретить меня, водоворот голодных ртов, звук негодования в металлическом голосе Эбби. Данное ей кем-то или чем-то обещание. Обещание получить меня.
Я поежилась, несмотря на тепло спальни, и была рада, когда Максимус позвал с кухни:
— Ты уже пошевелилась, солнышко? Завтрак готов.
Я улыбнулась от его спокойного тона и поднялась с кровати. Мышцы, особенно бедер и рук, болели от неожиданного использования прошлой ночью. Все остальное было в порядке, боли не было. Я вытащила ноги из-под одеял. Я начала опускать их на пол и замерла. Что-то было не так.
Я подняла одну ногу и посмотрела на подошву ступни. Она была черной от грязи.
Другая нога выглядела так же. Я с тревогой подняла одеяла. Там, где лежали мои ноги, теперь остался след грязи, словно я прогулялась с босыми ногами, а потом забралась в постель, не вымыв их.
Желудок сжался. Прошлая ночь должна была остаться сном. Я не была мокрой. И точно не была мертва.
— Милая?
— Иду, — сказала я, но не смогла убрать дрожь из голоса. Я быстро смела грязь с ткани и заправила постель. Я потерла ноги о серый ковер, радуясь жесткости дешевой поверхности и цвету, что скрывал грязь. Я не могла объяснить, почему, но мне не хотелось, чтобы Максимус знал об этом. Только не сейчас.
Он оставил белый халат поверх моего рюкзака, и я надела его и пошла по квартире.
Новизна квартиры
— Ты в порядке? Немного бледная, — сказал Максимус, когда я зашла на кухню. Он опустил два ломтика бекона на тарелку яиц и тоста и подвинул ко мне локтем. — Это тебе, солнышко.
— Спасибо, — сказала я как можно добрее. Я взяла тарелку и понюхала. — Я просто немного… устала.
Он кивнул с улыбкой и повернулся, чтобы взять солонку из подставки со специями. И тут я увидела на его лице четыре тонкие царапины, что тянулись от скулы к его рту.
Я сглотнула и впилась в тарелку сильнее, чтобы не уронить.
Он вскинул бровь, а потом застенчиво улыбнулся.
— Да, мое лицо. Говорю тебе, Перри…
— Прости! — воскликнула я, прерывая его. Я опустила тарелку на стойку со стуком и потянулась к его лицу, нежно прижала пальцы к порезам. Ему это шло, придавало еще один слой грубости и загадки, но мне все еще было стыдно. Я не была жестокой, тем более, во время секса.
Он поймал мою ладонь и поцеловал, не сводя взгляда с моего лица. Он не выглядел злым, но мне лучше не становилось.
— Не переживай. Я, наверное, заслужил это.
— Я не пыталась тебя ранить, — сказала я. Но, как только произнесла это, стала сомневаться.
Он пожал плечами и сжал мою ладонь.
— Я тебя не виню. Но, эй, порой первый раз получается немного слабым. Мы найдем свой стиль.
Он поцеловал меня в щеку, посыпал солью свою яичницу и понес тарелку на стол. Я не знала, будет ли другой раз, чтобы найти наш стиль. Утром похоть и пыл ночи угасли, и я не могла тратить много времени на отношения с Максимусом. Я даже не знала, хотела ли этого. Может, я просто хотела секса. Но я знала, что мне нужно было сосредоточиться на более важном.
Я села напротив него и налила себе свежезаваренный кофе из чайника.
— Библиотека близко? — спросила я у него между глотками.
— Ты же местная, маленькая леди, — отметил он, обхватив чашку большими ладонями. — Идем читать?
— Я иду.
— Не хочешь компанию джентльмена?
Я насмешливо огляделась.
— Не вижу ни одного.
Он негромко рассмеялся и принялся за еду.
— Но ты можешь меня позвать.
— Ты можешь пойти, если поможешь. И не будешь смеяться надо мной. Или осуждать меня.
Он замер, яичница была на вилке.
— Почему ты так говоришь?
Я склонилась, чтобы он понял, как я серьезна.
— Я хочу взять книги об одержимости демоном.
Я видела, что он хотел сказать что-то, чтобы я передумала, но проглотил это. Серьезно, я видела, как покачнулся его кадык.
— Зачем? — ровным голосом спросил он. Его глаза были немного стеклянными, словно мысленно он уже осуждал меня.
— Потому что я думаю об этом.
— Но, Перри, одержимость демоном — это одно. А призраки — это другое. Это не одно и то же.