На крыльях магии
Шрифт:
— Его не интересует, «кто с кем поссорился» и отчеты о разборе дел, — прошептала Арона. — Только героические предания и Первые Времена.
Одна из постоянных тем их споров: Эгил утверждал, что кто-то должен был научить женщин строить дома, приручать овец и лошадей, убивать копьем волков.
— Разве вы сами могли это сделать? — подшучивал он. — Разве вы что-нибудь умели? Но у вас все это есть. Так откуда же? Кто вас научил? Я хочу это узнать.
Из леса послышался крик перепела. Арона ответила и продолжала разбирать свитки, пока не наполнила четыре
Подошла Дарран, хозяйка мулов. Она вела несколько животных, нагруженных всем содержимым дома волшебницы — это плата волшебницы за ее трех мулов.
— Тут что-то неладное происходит, — заметила она. — Если бы не госпожа волшебница, я созвала бы старейших.
— Она ждет взятку , — цинично перевела на своем языке Леатрис.
Волшебница негромко рассмеялась.
— Иди домой, добрая женщина: ты ничего не видела. Я говорила и тебе, и многим другим, что мне пора уходить к другим волшебницам.
Взгляд Дарран, хозяйки мулов, утратил сосредоточенность, лицо стало рассеянным. Она прищелкнула своим мулам и подстегнула их веткой. Караван двинулся.
Арона осторожно подошла к двери Дома Записей.
— Кис-кис-кис… Рыжая Малышка? — Кошка не пошевелилась. Арона хотела зайти, ноги ее не слушались. «Она не пойдет с тобой», — послышался решительный мысленный голос волшебницы.
«Нет!» — молча воскликнула Арона и снова мысленно позвала кошку. Та потянулась и отошла дальше в глубь комнаты.
«Оставь ее, — приказала волшебница. — Она сама себе хозяйка». Ароне пришлось смириться. Бросив последний взгляд и молча попрощавшись, она вышла и нашла своего мула. Пастушьи брюки из овечьей шкуры, куртка, пончо были привязаны к седлу, поверх всего — пара сапог. Арона быстро переоделась. Потом заткнула за пояс один нож, слегка затупившийся от веревки, и второй, поменьше, для еды, за голенище сапога. Прищелкнула, направляя мула вперед, и обе женщины двинулись в путь.
Странно было ехать ночью по тропе, идущей на восток. Единственное освещение давали полная луна —. ее свет не разгонял глубокие тени — и звезды. Волшебница пригасила сияние своего камня, сказав, что это утомляет ее, как и долгая поездка.
— Почему ты это делаешь? — поинтересовалась Арона, когда они углубились в лес.
— Ты говорила правду, — просто ответила Несогланая. — Я поклялась не вмешиваться, но семь бед — один ответ. — Она замолчала.
Слуху девушки ночные звуки казались необычными и мягкими. Она вслушалась, ожидая услышать вой псов Джонкары, но они в эту ночь молчали. Мулы еле слышно шлепали по влажной весенней почве. Арона, занятая своими мыслями, почти не разговаривала; волшебница тоже. Даже в седле трудно было не уснуть, и скоро девушка зевнула и задремала. Ее мул потянулся к траве; только когда
На рассвете они подъехали к маленькому древнему святилищу с изображением богини на дереве, а также переплетенных между собой колоса пшеницы и увешанной плодами ветви фруктового дерева под крышей. Здесь волшебница предложила остановиться. Они при вязали мулов. Усталая Арона сняла седельные сумки и принесла мулам воды из ручейка за святилищем. Женщины протерли животных и с молитвой вошли в святилище. Волшебница вдобавок произнесла заклинание. Внутри пахло свежими травами и цветами, их ожидал приветливый прием.
Арона подняла голову.
— Знаешь? Это святилище было построено двумя нашими женщинами: Ильзой, дочерью Дорины, и Фреей, дочерью Ингнельды, а также дочерью Ганноры, Регни, дочерью Гретир. Так началась торговля между нашей деревней и внешним миром. И до твоего прихода мы встречались только с дочерьми Ганноры.
Несогласная рассмеялась.
— Арона, Арона, сначала выспись, а потом занимайся историей. — Она зевнула и потянулась. — Спокойной ночи, дитя.
Арона завернулась в одеяло и легла, положив седло под голову.
— Спокойной ночи, — сонно пробормотала она.
Тропа постепенно поднималась, она вела между двумя пологими склонами, заросшими лесом, навстречу восходящему солнцу. Арона, которая не могла пользоваться копьем или луком из-за своей близорукости, на следующий вечер, когда разбили лагерь, поставила ловушки на мелких зверей и поймала неосторожного кролика. День и ночь проспали они в святилище Ганноры и проснулись отдохнувшими и посвежевшими. Их никто не преследовал.
— Я так и думала, — усмехнулась волшебница. — Нужно немало постараться, чтобы выманить твоих земляков из деревни.
— Разве украденные свитки — это мало? — удивленно спросила Арона. Волшебница сочувственно покачала головой.
Они подъехали к развилке дороги; волшебница без колебаний свернула на север, глубже в горы. Этим вечером перед закатом они миновали разрушенную деревню. Обожженные камни и изредка дверная рама, очаги и трубы среди развалин красноречиво говорили о пожаре и разграблении.
— Поворот? — ужаснулась Арона.
— Вероятней, война, — серьезно ответила волшебница. — Должно быть, деревня, из которой бежали ваши новые соседи.
Арона широко раскрытыми глазами смотрела на разрушения и думала о таком страшном поступке.
— Кто мог так их возненавидеть, госпожа волшебница?
Несогласная обнаружила, что ей необходимо объяснить девушке, несмотря на ее занятия летописца и историка, что такое государства и армии. Люди, приплывшие из-за моря, от которых происходила сама Арона, были не единым народом, а свободным союзом племен на краю Пустыни. Племена были связаны общим происхождением, языком и обычаями. Это не. были мирные племена: каждую весну после посевной мужчины собирались в отряды и отправлялись в набеги на чужие земли. Возвращались они перед уборкой урожая с сокровищами для своих жен, матерей и дочерей.