На крыльях мечты
Шрифт:
— Копы не собираются разрешать тебе говорить с прессой. Мы могли бы подготовить для тебя сцену. Все репортеры находятся перед зданием больницы. Мы же — возле отделения скорой помощи, позади нее. Тебя, наверное, сразу же отправят в полицейский участок.
— Черт, они хотели выкинуть меня из машины, когда я сказал, что мэр — мой дедушка. Если прессе станет известно, что я один из техасских Коулмэнов, это действительно произведет впечатление. Я должен сделать это, — воинственно заявил Райли. — Они надели наручники на Майка, а он не смог выдержать
— Само собой. Я думаю, случай с Солом — для нас самое выигрышное дело. Он умеет быть таким очаровательным с дамами. Ему сломали руку, и никто не обращает на него внимания. Ты только глянь на него — он уже назначил свидание той студентке-медсестре. Я попрошу его через эту девушку передать сообщение для прессы. А ты держись стойко и не позволяй увезти себя отсюда, пока репортеры не прибегут сюда. Дерись, если понадобится.
— Давай быстрее. Вон показались те двое полицейских. Сколько я продержусь, как ты считаешь? Я арестован, не забывай об этом.
Сара кинулась к Солу со своим поручением.
— О'кей, Коулмэн, пошли, чтобы твой папочка смог добыть для тебя хорошего адвоката, не вылезая из своей теплой постельки.
— Я никуда не поеду, пока не узнаю, как обстоит дело с моим другом. — Краем глаза он заметил, что белокурая медсестра стремительно помчалась к входной двери. Нужно было потянуть еще несколько минут. Сара прохаживалась неподалеку вместе с Солом.
Райли дал пресс-конференцию в наручниках, на ступеньках приемного отделения скорой помощи. Это интервью пустили в эфир в шестичасовом выпуске новостей. А в одиннадцать часов вечера этот выпуск повторили по всей стране.
В пять часов Агнес наконец смягчилась и позволила слугам уйти (теперь, когда дети разъехались, прислуга больше не жила в доме, а была заменена приходящей, слуги уходили после обеда). Однако Агнес не собиралась утруждать себя на кухне: она заранее заказала всевозможные блюда, стоило снегу начать падать.
— Думаю, мы поедим с подносов у камина, — оживленно предложила она. — Кухарка сварила чудовищных размеров горшок супа с бобами, и мы можем поесть сандвичей с ветчиной. Нужно быть справедливыми, Сет. Прислуга хочет побыстрее вернуться домой к своим семьям, а через час все дороги занесет. Мосс не возражает, и я позвонила в мастерскую, чтобы Билли присоединилась к нам. Вкусный горячий суп — самая лучшая еда в такую погоду.
— Девочка заблудится в снегопаде, — проворчал Сет.
— Ради бога, Сет, мастерская всего лишь на заднем дворе. Предполагаю, ты просто не хочешь, чтобы она появлялась здесь после того, как подала на развод. Если дело в этом, так и скажи. Я ей позвоню и скажу, чтобы не приходила.
— Кому сказать, куда не приходить? — спросил Мосс, входя в комнату и направляясь прямиком к бару.
— Я попросила Билли присоединиться к нам за ужином, поесть супу и сандвичей. — По голосу чувствовалось, что Агнес
— И ты позволишь, папа, чтобы этот развод выбил тебя из колеи? — с иронией спросил Мосс. Агнес, сощурив глаза, смотрела, как Мосс осушил бокал с двойной порцией виски и налил себе еще. Если он станет продолжать в том же духе, то рано или поздно не миновать грандиозного скандала. Лучше уж позвонить Билли и сказать, чтобы оставалась у себя в мастерской.
— Ты чертовски прав — это выбивает меня из колеи. Коулмэны не разводятся. Ты поскользнулся, мальчик. Я разочарован. Слыханное ли дело? Разводиться и в то же время общаться как ни в чем не бывало. Почему же она не соберется и не уедет, как заявила? Как получается, что наше гостеприимство для нее подходит, а ты нет? Скажи мне, мальчик.
— Брось, папа. Мы с Билли разберемся в наших делах. Мастерская принадлежит ей. Сойер удобнее здесь, чем в какой-нибудь квартире в городе.
— Девочка всю неделю в школе. А когда приезжает домой на уик-энды, то проводит время с друзьями. Где тут логика? — фыркнул старик.
Надеясь избежать назревавшего откровенного обмена мнениями, Агнес предложила включить телевизор и посмотреть вечерний выпуск новостей. Она как раз усаживалась в свое собственное мягкое низкое кресло, когда в комнату вошла Билли. Голова у нее была высоко поднята, на щеках горели два ярких пятна.
— Билли!
— Налить тебе выпить, Билли?
— Спасибо, Мосс. Я бы выпила шерри.
— Сет говорит, погода ужасная. Он боялся, что ты не найдешь дорогу до дома, — нервно заявила Агнес.
— Не хочешь ли ты сказать, что Сет надеялся, что я потеряюсь? Дом сияет огнями, как рождественская елка, — мне оставалось лишь идти по прямой. Только вот ноги промокли. Не возражаете, если я сяду поближе к огню? — Она смотрела прямо на Сета, который коротко кивнул, не утруждая себя ответом.
— Дорогая, я сейчас сбегаю наверх и принесу тебе тапочки. Я не хочу, чтобы ты простудилась. С пневмонией не шутят, — озабоченно предложила Агнес.
Поленья в камине шипели и потрескивали. Билли отодвинулась от него и устроилась возле сервировочного столика, который установила мать. Суп, крекеры и чашка кофе — этого для нее достаточно. Она опустила ложку в тарелку, когда на экране появилось изображение ее сына.
— Какого черта Райли делает на телевидении? — взревел Сет.
— Это Райли! — удивился Мосс, не донеся сандвич до рта.
Билли молча смотрела на происходящее на экране.
Через пять минут они знали, что делает их сын и внук на телевидении. В порыве гнева Сет швырнул свой суп, бокал и сандвич в камин. Лицо Мосса стало мрачным, под стать бушевавшей за окнами непогоде. Агнес поникла в своем кресле. Билли спокойно доела суп, потом извинилась и вернулась в мастерскую, мысленно аплодируя своему сыну. Если он действительно верил в то, что делал — а она чувствовала, он верит, — то остается только пожелать ему побольше сил и упорства.