На крыльях муссонов
Шрифт:
Арабы в Каликуте пользовались целым рядом привилегий. Они жили в своих кварталах, носили национала кую одежду. Их склады и лавки были разбросаны по всему городу. У арабов были свои судьи и свои священники, особые мечети.
Прибытие португальцев угрожало в первую очередь интересам арабов. Сопротивление со стороны индийцев было менее опасным для португальцев.
Индийцы делились на множество каст. Самой влиятельной была каста жрецов браминов, высшая, самая привилегированная кастам к ней примыкала каста воинов – наири, которые, так же как и брамины, не имели права соприкасаться с другими, низшими кастами. Оружие носили
Здесь царила индуистская религия, хотя немало было и приверженцев ислама, в особенности в низших кастах.
В отдельных городах Малабара сохранялись и древние общины христиан-несторианцев. Поэтому португальцы поначалу большую часть индусов принимали за христиан.
Васко да Гама, посоветовавшись с капитанами и офицерами, решил распустить слух и внушить каликутцам, что его корабли – только часть крупного и сильного португальского флота. Корабли потеряли друг друга во время шторма, Васко да Гама, оторвавшись от флота, попал в Каликуту совершенно случайно, и теперь со дня на день следует ожидать прибытия других судов. Они везут королевского посла с дорогими подарками и пышной свитой. Васко да Гама – лишь командир эскадры. Корабли шли сюда два года. Прознав, что скоро сюда прибудет много кораблей чужеземцев, местные, конечно, не станут нападать на португальцев, – рассудил Васко да Гама.
Тем не менее слухи о столкновениях португальцев с маврами у берегов Восточной Африки, очевидно, достигли и этих мест. Вскоре каликутцы догадались, что сюда явились разведчики, морские пираты, пытающиеся скрыть за завесой лжи свои корыстные цели.
От Монсаида Гама узнал, что саморин пока пребывает в соседнем городе, и направил к нему переводчика Фернана Мартинша, еще одного португальца и самого Монсаида с письмом: в Каликуту прибыл посол португальского короля с посланиями своего государя. Если саморину будет угодно, их немедленно доставят ему.
Саморин весьма дружественно принял обоих португальцев и щедро одарил их изысканными тканями. Гаме он передал сердечный привет и предложения дружбы. Он, казалось,, действительно обрадовался прибытию чужеземцев: благополучие Каликуты зависело от торговых связей.
Саморин известил адмирала, что вскоре вернется в Каликуту, а также направил к португальцам лоцмана, чтобы тот вывел их корабли на более надежное и удобное место напротив Пандаране, где обычно становились на якорь корабли, прибывшие издалека. А сейчас португальцы бросили якоря в скалистом месте, непригодном для стоянки.
В гостях у Саморина
Надо быть готовыми ко всему! – Торжественная процессия. – В храме идолопоклонников. – Пир во дворце. – Дипломатические переговоры.
Едва португальцы перебрались в Пандаране, к северу от Каликуты, как к Васко да Раме явился гонец от саморина и вали градоправитель – с двумястами солдат. Саморин вернулся в Каликуту и приглашал адмирала к себе.
Вали не забыл также рассказать, какой дорогой отправятся португальцы со свитой и какие церемонии ожидают их в пути и при дворе у раджи. Однако близился вечер, и по желанию Васко да Гамы встреча была отложена до следующего утра.
Ранним утром 28 мая Васко да Гама с тринадцатью сопровождающими направился к саморину. Все португальцы надели
Свиту сопровождали трубачи и знаменосцы со знаменами и штандартами. На кораблях был произведен пушечный салют в честь адмирала.
Васко да Гама действовал весьма осторожно – он велел установить на лодках бомбарды. Брату Паулу он поручил командование всеми кораблями, Коэлью адмирал приказал дожидаться его с вооруженными людьми в лодках у берега. Если же Васко да Гама в результате какого-либо столкновения или инцидента не сможет вернуться на судно, флотилия должна была незамедлительно возвращаться в Португалию, чтобы доставить королю сведения об успехе экспедиции и открытом морском пути. Брат не должен был и думать о спасении Васко – он лишь потеряет корабли, и все его усилия останутся тщетными.
Адмирал заявил: «Никто не может сказать, что произойдет с нами в следующее мгновенье. Но мы должны быть готовы ко всему. Не подчиняйся ни одному приказу, какой тебе передадут от моего имени. Если я не вернусь, не хлопочи обо мне, а тут же спеши со всеми кораблями домой. Пусть наш король воспользуется, как сумеет и сможет, всем тем, что мы открыли!»
На это Паулу да Гама ответил; «Если тебе предательской рукой будет причинен вред, я не оставлю от этого города камня на камне, поскольку это будет под силу нашим пушкам».
На берегу, на площади, устланной зелеными ветвями, португальцев встретили вооруженные воины наири и приветствовал большой оркестр. Музыканты били в барабаны, дули в длинные трубы анафилы и в небольшие дудки, играли на цимбалах. Гама и вали, командир эскорта, обменялись приветствиями.
Затем Гаму усадили в роскошный паланкин, покрытый зеленым балдахином, украшенным серебряными полумесяцами. Паланкин, подвешенный на бамбуковой жерди, несли шестеро слуг – трое за передний конец и трое за задний конец, а еще шестеро бежали рядом, чтобы то и дело сменять товарищей. Чтобы не сбиться с ритма и держать шаг, носильщики пели монотонную песню.
По пути эскорт остановился в Капокате. Здесь португальцев ждал обед – рис с маслом и очень вкусной вареной рыбой. Затем все пересели в лодки и по реке, струившейся параллельно морскому берегу, направились вниз, к Каликуте.
По обоим берегам лежали на песке вытащенные на сушу большие индийские и арабские морские торговые суда. Бесчисленные лодки сопровождали гостей, на берегах также толпились люди.
Проплыв около лиги, все снова вышли на берег, и эскорт, сопровождаемый большой толпой любопытных, шествовал по дороге, ведущей в город.
Впереди шли барабанщики, гремя барабанами, процессию окружали конники, отгоняя чересчур назойливых зевак, явившихся поглазеть на роскошный выход и невиданных чужестранцев. Женщины поднимали детей на руки и бежали следом за шествием.
На самой окраине Каликуты португальцев привели в храм. Жрецы в белых одеяниях, торжественно ступая, свершали свои обряды в маленьком святилище, куда чужестранцы не допускались и где, по словам хрониста, стояла статуя божьей матери. В всяком случае, так показалось португальцам, да и индийцы, указывая на статую, восклицали: «Мария, Мария!» Возможно, что какая-то скульптура в полумраке святилища могла напоминать фигуру богоматери. Но возможно также, что это была мать Кришны – индийского божества или же богиня оспы «Мать Мари», которой очень боялись индийцы.