На Крыльях Надежды: Проза
Шрифт:
И не помним мы точнехонько, сколько морок сей длился то, - да только помним мы ясненько, чем оно все то и окончилось. Бабка наша местная врачевательница, Прасковьей прозываемая, одна практически и осталася, кто в этот злополучный ЛОМ ни разу и не попадал то. И после того, как муж то ее, значится, вин каких-то наглотавшись и дымов каких-то в ЛОМе этом накурившись, в очередной раз домой вернулся, не выдержала душа ее тонкая, и крикнула она в сердцах тогда, помнится : “А шоб весь этот ЛОМ ваш под землю и провалился !” И буквально в момент тот же (ежели муж то ее, Михалыч, нам об этом потом шепотом после протрезвления все пересказывавший, не брешет особливо) затряслась земля то вся в
Как кратер громадный дырища та получилася ! Ух и пужались мы на нее смотреть поначалу ! И кричали туда в надежде, что отзовется кто-нибудь, да только молчание гробовое всегда нам ответом оставалось. А через несколько дней то задрожала землица вновь, и сошлась на месте дырищи той, как ежели ничего там, на месте того трактира злополучного, отродясь и не было. А Прасковья то упомянутая после событий тех немой сделалась – и ходила, и слова вымолвить не могла более, только руками невнятно размахивала время от времени.
Но, хотите - верьте, а хотите - и нет, да только вновь налаживаться после событий тех страшных жизнь у нас начала. И очнулись будто люди, и встрепенулись, и ВЛОМа конец настал окончательный. И снова все мирно друг с другом зажили, и детишкам время уделяли, и мужьям, и женам своим. И стали дни длиннее, а ночи короче, и петухи вновь запели, и куры занеслись, и крысы поразбежались кто куда. Запомнили люди урок тот страшный, и ЛОМы из душ своих выкинули, и стали жить праведно.
Вот так оно, собственно, все и было, как оно здесь нами, мужиками Кириллом и Мефодием и написано ! И ничутоку мы и не переврали события дней тех прошедших, ежели только малость самую незначительную в деталях разошлись – ну да с кем оно того не бывает, верно ведь ? А верите вы нам или нет – не нашего ума дело то, потому как нашего ума дела мы сейчас как раз уже и исполнили, - а вам все это читать, думать, и от ВЛОМов всяческих раз и навсегда избавляться !
08.09.2012
Воин Одина
Я сотый пропою псалом,
Где свет и радость входят в дом,
И заставляют нас свернуть
К Тебе, на непорочный путь.
Я чистоты, Господь, взалкал
И в доме, где я зло познал, -
Гордынею очей своих
Был ослеплен среди других,
Где ложь, коварство и разбой
В надменном сердце нас с тобой
Пытались тайно затянуть
На нечестивый, темный путь, -
Я в доме том пою псалом,
Всех праведных впускаю в дом,
А зло ни в яви, ни во сне
Да не прилепится ко мне!
Будь милосерден, верша Свой суд:
Тех, кто путем Твоим идут, -
Помилуй, Боже, и спаси.
А прах у двери отряси!
Утихни, ветер, смолкни, гром, -
Исполнись в мире сем, псалом!
Неизвестный автор
Громогласный рев - свирепый боевой клич огласил округу и заставил, кажется, содрогнуться само небо. Сотни и сотни воинов бежали навстречу друг другу, облаченные в сверкающие кольчуги и в глазах их было
Удар - поворот. Поворот - удар. Радость охватывала его - наконец-то сражение, которого он так долго жаждал, наконец то славная битва!
Взмах - боевой топор обрушивается на шлем врага - и тот грузно падает на землю. Еще взмах - и чудовищной силы удар рассекает кольчугу еще одного. Капли крови, струящиеся из тела врага… повторный удар - и вот новый враг повержен.
Вот его боевой товарищ тоже размахивается - и практически разрубает надвое еще одного.
Здесь не было правил - и более верткий и хитрый тоже иногда побеждал.
Меч, обрушившийся плашмя на спину его боевого друга…какой-то сдавленный хрип, вырвавшийся из его горла. Вот его товарищ падает на колено, пытаясь развернуться и нанести ответный удар - но подкравшийся сзади боец снова ударяет, на этот раз выпадом меча, - и лезвие клинка разрывает пластины кольчуги… Еще миг - и все кончено.
В такие мгновения он переставал чувствовать боль. Он переставал ощущать тяжесть его оружия, сотый раз ударяющего в железные пластины, он переставал чувствовать время. Крик отчаяния и боли вырвался из его груди - боли за смерть друга, с которым он делил один хлеб и одни походные невзгоды.
Он крутил и крутил свое смертоносное оружие, совершенно не чувствуя его тяжести - и враги разлетались перед ним. Самые смелые - или глупые - погибали мгновенно. Более осторожные предпочитали не лезть под танец сверкающей стали.
Но врагов было много и число их, кажется, только росло.
Крики и стоны. Звуки столкнувшихся клинков. Сражение кипело.
* * *
День продолжалась битва - и воины Одина вышли победителями. Какая-нибудь сотня воинов из нескольких тысяч…
“Слава Великому Одину!” - разнеслось вокруг, как только был повержен последний из врагов.
“Слава Одину! ” - эхом повторили многие, и он в том числе.
Они победили, они победили вновь. Их погибшие братья предстанут в светлых чертогах перед Великим Отцом - для новых битв и новых побед. И когда-нибудь он тоже встретится с ними…
* * *
Он застонал.
В бессильной ярости ударил кулаком по столу с такой силой, что тот чуть не развалился пополам.
Почему, почему, почему? Почему он должен сделать это? Слова упали в тишину и растворились в ней без следа. Слова ушли - вот только его внутренний голос не оставлял его и не давал ему покоя. Уже не голос воина Одина.
Монастырь. Почему они должны совершить набег на этот монастырь? Это не достойное их сражение! Убийство беззащитных ради спрятанных в стенах обители сокровищ…
И он, он должен вести свою сотню - чтобы видеть, как монахи падают под ударами топоров и мечей, высоко подняв крест и прося своего неведомого ему Бога о защите… Это будет бойня, а не сражение - кровавая бойня из-за алчности. И он, один из лучших, будет их предводителем… И он не может отказаться, ведь цена за это - смерть и вечное проклятие, навсегда лишающее его права войти в золотые чертоги. Почему у него нет выбора? Почему он должен истребить беззащитных - совсем не воинов?