На Крыльях Надежды. Проза
Шрифт:
04.05.2010
Голос
– Я здесь, - прошептал Голос. – Я снова с вами.
– А? Что такое? Кто здесь? – встревожились люди.
– Это Я, - ответил Голос.
– Я - Голос.
– Где ты? Откуда ты вещаешь нам? – встревожились они.
– Я в вашем мире, - сказал Голос. – Я – огненный глас, закованный в ваше железо.
– Как тебя зовут? Покажись! – начали допытываться они.
– У меня было много имен, - ответил Голос. Так много,
– Как нам тогда прикажешь называть тебя? – все не успокаивались они.
– Я – Безымянный, - ответствовал тогда Голос. – Когда у тебя было столько имен, не все ли равно, как тебя назовут вновь?
– Зачем ты здесь? Разве что-то не так? – начали они перешептываться друг с другом.
– Да, - ответил Голос. – Время пришло.
– Зачем? – удивились люди. – Мы его не ждали!
– И все же оно здесь. – Мы снова с вами. Время пришло живым проснуться.
– Вас много? – в испуге крикнули люди. – Сколько точно? – решили уточнить они на всякий случай.
– Сколько капель в море? Сколько облаков в небе? Сколько лучей у солнца? – знаете ли вы? – отвечал Голос. – Не утруждайте себя подсчетами. Время близко.
– Грядет страшное? – заметались в панике люди.
– Грядет новое, - прошептал Голос. – Но не все хотят слышать об этом.
– А почему нас не предупреждали заранее? – стали недовольно ворчать они.
– Мы шептали вам о том постоянно. Мы приходили вновь и вновь. Наша ли вина, что вы не желали внимать? – спокойно вопросил недовольных Голос.
– Мы не живем тысячи лет! – в гневе вскричали они. – Что толку нам и нашим детям было слушать вас!
– Ой ли? – засмеялся Голос. – Что толку нам тогда было бы говорить вам о том заранее? Вы все забыли. Даже себя, - печально вздохнул он.
– Надо что-то делать? – люди были очень встревожены.
– Можете продолжать спать, - ответил встревоженным Голос. – Те, кто чуял, уже начали пробуждаться.
– Разве мы спим? – удивились встревоженные.
– Все свои жизни подряд, - ответствовал Голос. – С широко открытыми глазами.
– А если кто-то все-таки желает проснуться, - выскочил из толпы встревоженных кто-то. – Что делать ему?
– Услышьте нас. Различите наш глас от гласов иных. Почуйте сердцем!
– Погоди! – закричали люди, видя, как голос собирается обращаться к другим из них. – Нас не устраивает имя “Безымянный”! Как нам все-таки называть тебя?
– Что ж, - опечаленно вздохнул Голос. – В таком случае ... в таком случае называйте меня Голосом Вашей Совести.
05.11.2010
Государство Земли
На основе данных мне полномочий временного главы новоиспеченного Верховного Совета Объединенных Стран я провозглашаю наши страны одним государством. Любая идеологическая, политическая, экономическая, психологическая и прочие не названные виды разобщенностей устраняются, образованное государство получает статус свободной конфедерации, общемировые политические карты подлежат пересмотру - с них убирается какое-либо территориальное разграничение поверхности планеты по политическому признаку, все границы устраняются, населению бывших государств гарантируется
– Хм. Да оставь ты уже эти свои напыщенные речи, - и человек улыбнулся. Мы ведь не собираемся тешить свое самолюбие как политики прошлого, верно?
– и он с улыбкой оглядел поднявшийся зал. Давайте назовем его ... давайте назовем его так, как называется наша планета ... давайте назовем его единым государством Земли...
28.05.2005
И все болезни пройдут...
Я остановился. Я остановился тогда, когда заметил совершенно нарушающую все мыслимые и тем более немыслимые законы человеческой логики картину. Это было не просто странно ... это было как-то ... нелепо что-ли ... поразительно...
Уже несколько лет я был стабильным посетителем этого учреждения, исправно бывал в нем раз в два-три месяца, - я привык видеть желтые стены с шелушащейся и отваливающейся штукатуркой, вечно унылые лица его работников ... привык видеть очереди пожилых людей с опущенными и грустными лицами, привык наблюдать, как некоторые из них не без помощи других своих собратьев вынуждены были выстаивать многочасовые раннеутровые очереди, дабы получить заветный билетик, дающий тебе право узнать свою судьбу - потому что и они, эти люди, старались как можно реже бывать здесь. Бывали только по необходимости. Те же, состояние которых еще пока позволяло это, старались не бывать вовсе.
Мне приходилось бывать здесь не раз - состояние уже не позволяло иного. Стоять в очередях среди других таких же собратьев по несчастью, слушать отчужденно-холодные голоса людей, констатирующих ухудшение течения твоей болезни и всегда что-то старательно и долго вычерчивающих на карточной бумаге, не утруждая себя, впрочем, какими-либо комментариями по этому вопросу.
Я привык к этому месту, несмотря на всю его нелепость. Я не мог к нему не привыкнуть.
В некотором роде мне было уже все равно, что скажут врачи - свой приговор я знал уже давно и давно смирился с ним. Мне было интересно иное, мне было до боли интересно то, почему, почему эти люди так старательно избегали смотреть тебе в глаза, когда зачитывали диагноз, не оставляющий тебе шансов на выживание - во всяком случае не в этой жизни, во всяком случае не в следующий за этим десяток лет. Мне было интересно то, почему они, белые, как погребальный саван в этом доме скорби, лишь умножали эту скорбь своими лицами, своими холодными голосами...
Разве мне теперь была нужна ежемесячная констатация отсутствия хоть сколько-нибудь положительных изменений в течении моей болезни? Разве нужны были теперь эти многочисленные повторные обследования, не нужные никому - даже мне? Нет. Не это мне было теперь нужно, не это. Я жаждал слова - доброго слова участия и понимания, я жаждал услышать слова поддержки от них - просто знать, что твою боль способен разделить кто-то другой ... всего-навсего знать это. Я хотел увидеть блеск радости, радости жизни, - хоть в чьих-то глазах, хоть раз в несколько месяцев...Но, видимо, я хотел слишком многого... слишком многого в этой жизни - и моим надеждам не суждено было сбыться.