Шрифт:
Я человек не робкого десятка. По крайней мере, до недавнего времени считала себя именно такой. Без шуток! Мне не ведомо было чувство страха. Злости, гнева, обиды – всё что угодно, но только не страха. Возможно, это прозвучит странно, но с малых лет мне действительно нечего и некого было бояться.
Я родилась в маленькой кавказской глубинке. А у нас на Кавказе отвагу человек впитывает в себя с молоком матери. Мало того, всю свою осознанную жизнь я проводила в компании мальчиков. С ними всегда было интересно: лазить по деревьям, ездить на велосипедах, прыгать с тарзанки в горное озеро, искать
Моя родная деревня очень маленькая. В ней все знают друг друга. В особые дни, такие как похороны или свадьбы, всё село всегда собиралось вместе. В трудные минуты мы не понаслышке знали, что такое взаимовыручка. И уважение всегда было нормой, а не сверхспособностью. Возможно, именно поэтому я и выросла с полным чувством беспечности и бесстрашия.
Я не боялась даже тогда, когда поступала в университет на журналиста, прекрасно отдавая себе отчёт, что поступают не все и не сразу. И если даже я провалю экзамены, то пойду в какой-нибудь техникум на любую специальность, в которой будет недобор, и подам документы в следующем году. Думаю, что именно это внутреннее спокойствие и уверенность в себе помогли мне на вступительных экзаменах. Я поступила, в очередной раз убедившись, что никогда не нужно терять веру в себя.
Если бы тогда, в пору моих юных лет, мне кто-то сказал, что настанет время, когда я буду бояться по-настоящему, я рассмеялась бы этому человеку в лицо. Сегодня я вынуждена признать, что горько ошибалась. Жизнь показала мне настоящий страх, до боли сводящий челюсти, заставляющий сходить с ума и просыпаться по ночам в холодном поту…
Всё началось с моего переезда в Краснодар – столицу нашего родного края. Да, да. После окончания университета я так и не смогла найти хорошую работу по специальности за достойную зарплату. Везде требовался опыт. А дилетантской работки за гроши я не допускала. Просто потому, что за предлагаемую зарплату не смогла бы просуществовать на съёмной квартире.
Варианта работы не по специальности я даже не рассматривала. Для меня было ниже моего достоинства после пяти лет высшего образования размениваться на мелочи. Да и хватило с меня подработки официанткой и мерчандайзером в годы студенчества, когда кроме как на саму себя мне не на кого было рассчитывать.
Поразмыслив, я вернулась домой, в родную деревушку, и устроилась в местную библиотеку. Работала библиотекарем и по совместительству корреспондентом, занимаясь составлением отчётов о работе нашего местного «светоча книжной культуры», а также отправляя статьи на разную тематику в газеты нашего края. На протяжении двух лет я выгрызала себе этот грёбаный профессиональный опыт. Надеясь рано или поздно вырваться из нашей деревенской клетки.
Не скажу, что я не любила свою маленькую Родину. Нет. Однако, чувствуя свой потенциал, я грезила о большом городе и больших возможностях. Я выросла – это нужно было признать. И наш заскорузлый населённый пункт стал для меня слишком тесным. А порой и просто угнетал.
Получала я копейки. Но с учётом деревенских потребностей и возможностей, когда единственным днём активных покупок был четверг с организованной сельской ярмаркой, на жизнь мне хватало. Я даже умудрялась помогать финансово
К слову о маме. Её я всегда считала настоящей героиней. Она воспитывала нас четверых, а относительно с недавних пор и пятерых, одна. Наш папа был дальнобойщиком. Он часто отсутствовал. А однажды просто не вернулся домой. Мы так и не узнали, что с ним случились. Злые языки поговаривали, что он нашёл себе другую женщину и променял деревенскую жизнь на городскую вольготную. Мама же твёрдо верила в то, что он попал в аварию и разбился. Причём так серьёзно, что тело опознать так никто и не смог.
Я помню те тяжёлые и мрачные дни, когда по вечерам мама подолгу закрывалась в своей комнате и после выходила к нам с раскрасневшимся и опухшим от слёз лицом. Она работала завхозом в нашей школе. И в какой-то момент пришла к выводу, что семье нужна корова. Потому что зарплаты остро не хватало на четверых детей – на саму себя она давно махнула рукой. И на последние когда-то сэкономленные деньги мы купили кормилицу и не прогадали.
Мама тогда научилась готовить творог, домашний сыр, брынзу и даже сгущённое молоко, которым нам позволялось лакомиться только по выходным, когда мама на всю семью напекала гору блинчиков. Это были одни из тех немногочисленных моментов, когда в нашем доме создавалось впечатление идеальной и счастливой семьи. Но на самом деле всё было далеко не так.
Моя старшая сестра Ирка, уже с пятнадцати лет узнала вкус взрослой женской жизни. У неё была не самая лучшая компания подруг. И как мама с этим не боролась, сделать так ничего и не смогла. После многочисленных походов по дискотекам в соседних деревнях Ирка сделала несколько абортов, в конечном итоге навсегда лишившись возможной радости материнства. Ничего удивительного не было в том, что она озлобилась на весь белый свет.
Петька, мой брат и второй ребёнок в семье, тоже оказался непутёвым. Он тоже связался с дурной компанией. Правда, на этот раз уже не в нашей, а соседской деревне. Они промышляли мелким воровством, на одном из которых мой брат попался.
Когда Петьку посадили, мама была уже итак надломленной бесконечными скандалами с Иркой. И особых попыток вытащить сына из тюрьмы она не предпринимала, понимая, что на это у неё нет ни сил, ни возможностей. Она утешала себя тем, что если она не смогла воспитать сына хорошим человеком, то, возможно, тюрьма его исправит. В противном случае терять уже нечего…
Я была третьим ребёнком в семье. И признаться по правде, тоже доставляла маме немало хлопот. Хотя по сравнению с хлопотами с двумя первыми детьми они казались мелочами – синяки и ссадины, разбитые коленки, порванная от лазания по деревьям одежда, поздние возвращения домой.
Мама не ругалась, понимая, что её вторая дочь растёт пацанкой. До меня ей особого дела не было. Больше всего она переживала за младшую Вику, которая также как и Ирка возненавидела целый мир и росла очень диким и замкнутым ребёнком.
На тот момент, когда папа исчез, она была совсем крошкой, и, казалось, больше нас всех впитала настроение матери: чувство безнадёжности и отчуждённости. Несмотря на малый возраст, она была грубой. И кроме мамы практически никого к себе не подпускала. Даже нас, своих родных брата и сестёр.