На личном фронте без перемен…

Жукова Елена Витальевна

Что было дальше лучше не вспоминать. Катя брезгливо вытерлась моими трусами и молча оделась. Лучше бы ругалась, плакала, лучше бы ударила меня по морде! Но она молчала. Ее молчание сочилось презрением. Я так и не понял, за что: за то, что я сделал, или за то, чего не смог сделать. Я бездарно кончил нашу дружбу. На нашу дружбу.

Девушка-Катя ушла. Не хлопнула дверью, а осторожно затворила за собой. И я остался наедине с виной и стыдом. Внезапно

подумалось: а вдруг она кому-нибудь расскажет? Нет, не должна… А если все-таки? Я испугался. Реально испугался. Представил, что будут болтать за моей спиной. А если до жены дойдет?

Но сил объясняться не осталось. Завтра, все завтра. Поговорю с ней, извинюсь, попрошу. А сейчас надо все забыть. Я налил себе полный стакан водки (мужики меня простят!) и провалился в беспамятство.

В пять утра всех поднял громкий стук в дверь нашей больнички: телефонограмма для Астраханцева. Принесли листочек, написанный старательным округлым почерком: «Татьяну увезли по скорой. Угроза выкидыша. Приезжай немедленно». В пять двадцать я уже стоял у правления совхоза, откуда шла машина до железнодорожной станции.

Жену выпустили из больницы через неделю, но предписали лежать, не вставая, до самых родов. Я оформил на работе отпуск без сохранения. Десятого ноября умер «дорогой Леонид Ильич» и под аккомпанемент траурных маршей родился наш сын Витька. В институте я появился только в конце месяца. Сразу же позвонил Михею, вызвал его на лестницу покурить.

– Ну, что нового? Как там наши?

– Вот поприсутствовал на похоронах века. Пришла разнорядка: пятнадцать человек от НИИ. Не смог отвертеться.

– И пионерка тоже ходила?

– Так ты еще не знаешь, мин херц? Она перевелась в другой институт. Даже делала запрос через Министерство образования, чтобы ей разрешили. Она же молодой специалист 1 .

– Почему? – разочарованно спросил я.

– Написала, что там более перспективная тематика. Хочет заниматься научной работой.

***

Я раздавил о подоконник докуренную сигарету и бросил окурок в вечную жестянку. За окном уже совсем стемнело. С поверхности стекла на меня виновато смотрел усталый мужик предпенсионного возраста. Ну все, пора домой. Жена ждет к ужину.

1

после распределения на предприятие молодые специалисты обязаны были отработать на нем три года

На

личном фронте без перемен

– Девушка, вы когда-нибудь прыгали с парашютом?

Неуместный вопрос, заданный неизвестно кем на оживленной московской улице, прервал бесконечную череду Сониных горьких мыслей – словно остановил караван, груженый хиной. Вопрос прилетел сзади, из-за плеча, и повис в воздухе, требуя немедленного ответа. Соня резко развернулась и оказалась лицом к лицу со спросившим. Перед ней стоял мужчина – крепкий, ширококостный, уже прошедший свою земную жизнь до середины.

С известной долей снисходительности его можно было назвать привлекательным, но только не в Сонином вкусе. Ей всегда нравились мужчины с признаками породы – тонкая кость, голубая кровь. А у этого привлекательность была какой-то «бройлерной»: лицо с мясистыми щеками и пухлым подбородком, рассеченным надвое глубокой ложбинкой. Незнакомец выглядел окарикатуренной версией героя старого Хичкоковского ужастика «Птицы». Как же его звали? Ах, да – Митч. Секс-символ простодушных пятидесятых. Кого-то Соня уже сравнивала с этим самым Митчем… Помнится, так и подумала: «мини-Митч, издание второе исправленное и ухудшенное».

Одет незнакомец был в дешевую синтетическую куртку с надписью поперек груди: слева от молнии «РОС», а справа «СИЯ». «Патриот», – скептически фыркнула Соня. В общем, симпатии было не за что зацепиться.

А заданный вопрос все еще держался в воздухе, и ответ сам собой сорвался с языка:

– Нет, не прыгала.

– Вы обязательно должны попробовать, – безапелляционно заявил мини-Митч. – Вам должно понравиться. Чистый адреналин! Меня, между прочим, Виктором зовут. А вас?

Соня терпеть не могла, когда кто-то указывал ей, что она должна делать, думать или любить. И не видела большой ценности в «чистом адреналине». Но имя свое назвала – машинально.

– Софья.

– Сонечка, ну куда ты так спешишь? Давай погуляем вместе. Или сходим куда-нибудь. А я тебе расскажу, как прыгал с парашютом.

«С какой стати он мне тыкает? – усилилось Сонино раздражение. – И какая я ему «Сонечка»?». И снова явственно возник эффект дежавю. Что-то такое уже было в прошлом, что-то очень похожее… Секс-символ в низкобюджетном исполнении. Небанальный вопрос, брошенный в спину и потому застигнувший врасплох. Навязчивая бесцеремонность. Виктор. Победитель. Ну, конечно же!

Конец ознакомительного фрагмента.