На линии огня. Слепой с пистолетом
Шрифт:
— Что.
— Думать. — Он посмотрел на Кампанью. — Или я параноик, или Билл корчит из меня идиота?
Лилли, казалось, изумилась, но одновременно и немного напряглась:
— Вы оба?
— Я просто думаю, — заявил Уоттс, сдерживая волнение, — что, учитывая репутацию агента Хорржгана, он был бы обязан.
— Какую репутацию, Билл? — спросил Хорриган.
Уоттс бросил рапорт на стол:
— Забудь это.
— Что у меня за репутация? Ты упомянул о ней дважды.
— Давай
— Мальчики и девочки, вернемся к делу, — заметил Кампанья.
— Знаешь, Билл, — продолжил Хорриган, — я понимаю тебя. Однажды я уже был столь же самоуверен, как ты…
Уоттс вспыхнул и вскочил из-за стола:
— У меня нет времени на все это дерьмо. Я должен еще отозвать семьдесят пя1ъ человек из Майами. — Он задержался у двери, посмотрел на Кампанью и сказал:
— Держи меня в курсе, Сэм.
Кампанья кивнул ему вдогонку, вздохнул и потряс головой.
— Что же нам делать с этим парнем?
— Ты имеешь в виду Уоттса? — переспросил Хорриган. — А что, если перевести его в полевую службу Омахи.
— Я имел в виду Бута, — терпеливо произнес Кампанья.
Хорриган тут же сменил тон, он посмотрел на Д’Андреа, все еще хранящего молчание:
— Эл и я, мы проверим все, что сможем… А пока, несомненно, нужно поставить на прослушивание мой телефон.
Кампанья согласился:
— Это имеет смысл. Если еще что-нибудь потребуется, только намекни.
Глаза Лилли сузились:
Ты как-будто уверен, что Бут еще позвонит тебе.
— О, он еще позвонит, — согласился Хорриган. — Мы приятели.
Некоторое время спустя, сидя в гриль-баре Эббитта в темном, прокуренном, декорированном полированным деревом мужском заведении, прямо напротив здания Казначейства, Хорриган позволил Сэму Кампанье заказать ему выпивку.
— Что же все-таки имел в виду Уоттс, Сэм? — почти игриво спросил он.
— О чем ты?
— Эта моя пресловутая репутация. Какова она на самом деже?
— Ты сам все знаешь.
Будто я нечто вроде коменданта концентрационного лагеря со всеми его привычками в работе с людьми, — он усмехнулся, наливая свой «Джеймсон» в стакан.
Кампанья попытался изобразить улыбку, но не совсем удачно.
Наконец, допив свой собственный бурбон, он выговорил:
— Знаешь, Фрэнк, если б ты был хотя б наполовину столь смышлен, как мы привыкли о тебе думать… ты бы подал в отставку.
— Я бы мог сделать это и сейчас.
— Конечно.
— Но знаешь, чего я хочу на самом деле?
— Избавиться от радикулита и женщину около пятидесяти?
Хорриган усмехнулся еще раз:
— И этого тоже.
— Чего?
Он глотнул свой «Джеймсон»:
— Быть приписанным к президенту
Ошеломленный
— Охрана президента? После всех этих лет? Иисус, динозавр вроде тебя…
— Ты сказал, что у меня будет все, чего я попрошу, чтобы остановить этого парня. Как раз этого я хочу
— Ради всех святых, почему?
Хорриган вложил во взгляд всю убежденность, какую имел:
— Этот выродок обязательно попытается, Сэм. Это не игра. Это на самом деле. И я хочу быть там, когда это произойдет.
Кампанья безмолвно смотрел на него, и только подергивающаяся щека выдавала его волнение.
— Все мы знаем, — торжественно продолжил Хорриган, — каждый агент знает, что однажды это все равно произойдет.
— Что?
— Момент истины. У меня уже был один в Далласе, много лет назад, и я упустил его.
— Ты не упускал его…
Я паскудно упустил его. И я хотел бы получить то, что редко кому удавалось, — еще один шанс. Когда момент истины наступит в моей жизни второй раз, я буду готов, Сэм. Готов.
Кампанья шумно выдохнул воздух, потряс головой, долил «бурбон» и изрек:
Уоттс выйдет со мной на тропу войны за это.
Пошел он. Ты босс. К тому же ты задолжал мне за тридцать лет доверия.
Кампанья все еще тряс головой, глаза его бегали.
Если бы ты только знал, как часто я защищал твою задницу и спасал твое распрекрасное место…
Дай мне возможность, Сэм. Мне необходимо это.
— А как же поиски Бута?
Д Андреа справится с этим. К тому же, я помогу ему. Дерьмо! Пойми, моя просьба и есть проклятое дело Бута.
Глаза директора настолько углубились в стакан, точно искали в нем выход из ситуации.
— Ты серьезно хочешь вернуться на пост, Фрэнк? В твои годы?
— Я надеюсь, что сумею подобрать пару ортопедических ботинок, босс. Да.
— Хорошо, ты — засранец.
— Я тоже люблю тебя.
Кампанья прищурился.
— Кстати, Фрэнк, Уоттс сейчас, пожалуй, столь же самодоволен, как и ты, когда был рядом с Кеннеди.
Нет в жизни совершенства, — пожал плечами Хорриган.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В то не по-осеннему жаркое утро два офицера Секретной службы занимали позицию на крыше, с которой просматривалась Массачусетское авеню.
Один из них — снайпер в оранжевых солнцезащитных очках — поудобней пристраивал свою мощную винтовку с оптическим прицелом. Он делал это столь же небрежно, как профессиональный игрок в гольф взмахивает своей клюшкой перед легким, но решительным ударом.
Другой офицер в форме внимательно разглядывал в бинокль приближающийся президентский эскорт.