На милость победителя
Шрифт:
Дорога до дома Камиллы не заняла много времени. Нет! Они приезжали сюда несколько раз после драки в «Белой даче», но сейчас, идя по улице под руку с мужем, Камилла поняла, что испытывает особенное, ни с чем не сравнимое чувство. И если покопаться в душе, то можно дать точное определение никогда ранее не изведанному ощущению – «радость обладания».
«Вот этот самый мужчина. Красивый и немножечко мрачный. Он твой. Только твой», – подумала про себя Камилла и улыбнулась. Счастливо и радостно.
– А у тебя ключи есть? – пробубнил Демьяновский. –
– Да, – кивнула она. – В сумке валяются, – бросила беззаботно.
– Нужно у тебя их отобрать, – хмыкнул Роман. – Как станешь любовников водить в перерыв, я и не узнаю ничего…
Камилла почувствовала, будто ее ударили. Настроение сразу испортилось, а погожий солнечный денек в одночасье померк.
– Рома, – остановилась она посреди улицы. – Научись мне доверять, пожалуйста. Иначе будешь в слепых играть с кем-нибудь другим, а сына или дочь видеть по выходным.
– Милочка, – пробормотал он, всплеснув руками. – Что-то я брякнул не подумав. Пойдем, вымолю у тебя прощение.
– Не хочу, – дернулась она. – Тебе лучше вернуться на фабрику, а я пойду к Дуське.
– Поплачешься на горькую судьбину? – усмехнулся Роман.
– Нет, я не стану обсуждать своего мужа. Это неправильно. Но и сейчас оставаться с тобой не хочу. Любое твое недоверие больно ранит меня. Или ты перестанешь меня обвинять в несуществующих грехах, или мы разведемся.
– Глупости, – скривился Демьяновский. – У меня язык без костей. Мелю всякую чушь. Ты уж прости меня… Это же надо было так обломаться, – криво усмехнулся он и предложил миролюбиво: – Пойдем, моя девочка, провожу тебя…
– Я сама дойду, – негодующе фыркнула Камилла и даже руку сняла с его предплечья.
– У нас сегодня свадьба, Милка, – улыбаясь заметил Роман. – Именно этот день станет со временем историческим. И его мы с тобой будем вспоминать лет так через тридцать. Как шли по улице и вдруг поссорились. Нас как-то слишком быстро расписали. Спасибо Костику, – скривился он и здоровой рукой притянул жену к себе. – Ни цветов, ни фаты, ни гостей. Врасплох застали, короче. Давай хотя бы не расставаться. Я люблю тебя, девочка, – склонился он над ней. Осторожно коснулся губами виска. – Согласен, что шутка глупая, но, может, и нет, – продолжил он смеясь. – Давай я буду твоим любовником! Тогда мы в перерыв будем встречаться в квартире на Ленинской…
– Отличная идея, – сквозь слезы улыбнулась Камилла. – Я люблю тебя. А цветы и фата важны, конечно, но главное все-таки – чувства и абсолютное доверие. Если они отсутствуют, то никакие цветы, кольца и десять метров фаты не помогут, – прошептала она и добавила тихо: – А ты действительно хочешь со мной тридцать лет прожить?
– Не-а, – отмахнулся Роман, – не хочу, – улыбнулся ласково. И Камилле показалось, что в темных глазах заплясали чертики. – Пятьдесят в самый раз, Милочка! Представляешь, соберем детей и внуков на нашу золотую свадьбу. Может, уже и правнуки появятся к тому времени…
– Ты действительно
– А что в этом плохого, Камилла? – строго поинтересовался Роман. – Я встретил красивую женщину, влюбился как последний дурак и наконец женился. И ты думаешь, что смогу отпустить тебя? Даже не надейся, девочка!
– Сама не хочу, – прошептала Камилла, прижимаясь к мужу. Почувствовала жар его тела и внезапно поняла, что к радости обладания прибавились еще абсолютная уверенность и защищенность. – Я люблю тебя, Ромка! – призналась дрожащим шепотом и тут же ощутила его дыхание на своих губах. Поцелуй получился долгим и страстным, требовательным и одновременно нежным.
– Снимите номер в гостинице, – заметил кто-то, обходя их на тротуаре.
– Наверное, любовники, – воскликнула какая-то женщина.
Роман отпрянул от губ жены и весело глянул на тетку.
– Естественно! – усмехнулся он.
– А как вы догадались? – расхохоталась Камилла.
Всю недолгую дорогу до дома они целовались, не желая отвлекаться друг от друга. На улице, в лифте, в прихожей.
– Идем сразу в спальню. У нас мало времени, – хрипло пробурчал Роман, помогая Камилле раздеться. – Мне нужно вернуться на твою фабрику. Понять, какая скотина тебя подставила, и уволить к ядреной фене.
«На твою фабрику! – мысленно повторила Камилла. – На. Твою. Фабрику! Обалдеть!»
Она заговорщицки кивнула и, схватив мужа за руку, повела в отдаленную комнату. Помогла стянуть свитер однорукому бандиту, быстро стащила с себя водолазку и трясущимися пальцами расстегнула ремень на Ромкиных брюках. Демьяновский не остался в долгу и одной рукой умудрился расстегнуть пуговичку на ее брючках.
«Фокусник, блин», – только и успела подумать Камилла, когда Роман, слегка прикусив ее ухо и поддевая пальцами бюстгальтер, прорычал нетерпеливо:
– Сними его, я уже больше не могу!
Потом нежно провел ладонью по тяжелому полушарию и пробурчал ворчливо:
– Завтра же сниму этот долбаный гипс. Пока тебя рядом не было, он не мешал, а сейчас просто сил нет.
Роман отвел назад Милкины волосы и снова наклонился к ней с поцелуем.
Камилла не помнила, как они с мужем опустились на кровать, как она оказалась распластанной на груди Демьяновского.
– Не томи, Милочка, – прошептал Роман, проводя пальцами по ее спине, оглаживая каждый позвонок и скользя рукой ниже и ниже.
Она привычно уселась на нем и, чувствуя, как на нее накатывает жаркое томление, начала расстегивать джинсы, плотно сидящие на крепком мужском торсе.
– Ромка, помоги мне, – пробормотала она, опуская вниз язычок змейки и задыхаясь от страсти. Затем вместе с мужем принялась яростно стаскивать ненавистные портки. С бельем Демьяновский справился сам и разлегся посреди кровати, наблюдая, как раздевается жена. И когда последняя тряпка отлетела на стул, позвал хрипло:
– Иди сюда, девочка.