На моих условиях

Орлова Настя

– Сложно признаваться тебе в своих страхах, когда вместо того, чтобы поговорить, ты выгоняешь меня из своей комнаты, а на следующее утро пропадаешь, оставляя меня одну, - парирует она, вспыхивая.

– Маме стало плохо. Отец позвонил в пять утра, и я сразу же поехал в больницу. Не хотел тревожить тебя раньше времени. Думал, расскажу, когда вернусь домой.

Лицо Влады искажается беспокойством.

– Маме лучше, - спешу ее успокоить.
– Сегодня после процедур отец заберет ее домой.

– Мне жаль.

– Когда я вернулся домой и увидел твой подарок

на кровати, решил, что ты ушла. Насовсем.

На некоторое время в комнате повисает тишина.

– Моя мама в коме. У нее отдельная палата в Институте Реймана. Я навещала ее.

Мне кажется, что я получил удар в живот. Вытаращив глаза, я смотрю на Владу, которая прямо встречает мой взгляд.

– Все это время...

Она поспешно кивает.

– Папа не хотел, чтобы об этом знали и нас жалели. Мама попала в ужасную аварию, а так как мы не давали никаких комментариев, многие решили, что ее больше нет. Я уже какое-то время хотела тебе сказать, но как-то не было подходящего случая.

Разрозненный хаос моих мыслей вдруг цепляется за мысль, которая, разрастаясь, не дает мне покоя.

– Почему ты вышла за меня замуж, Влада?
– спрашиваю я требовательно, наивно надеясь услышать что-то, что развеет мои сомнения.

– Ты знаешь, нам нужны были деньги, - нетвердо шепчет она, явно озадаченная эти неожиданным вопросом.

– Я знаю, - впиваюсь в нее взглядом, стараясь угадать правду по выражению ее лица.
– Но я спросил тебя не об этом.

– Оказалось, что помимо всего у нас многомиллионные долги за лечение мамы в клинике. Я не могла не... – она замолкает, но продолжение и не требуется.

Меня передергивает от отвращения к самому себе. Я чувствую себя законченным мудаком: вспоминаю, как вел себя в начале нашего брака, и мне хочется раскваситься самому себе морду. Опустившись в кресло, я прячу лицо в ладонях. В груди что-то незнакомо ноет. В висках пульсирует кровь.

– Максим…

– Если ты хочешь развестись, можешь начинать готовить бумаги. Я все подпишу.

Глава 45

Сказать, что слова Максима шокируют меня - значит не сказать ничего. Кровь мгновенно отливает от лица, сердце болезненно сжимается, а потом начинает бешено биться в грудную клетку, грозя пробить ее насквозь. Я потрясено моргаю, глядя на мужа, лицо которого в этот момент словно высечено из камня, и пытаюсь понять, не стало ли все произошедшее этим утром плодом моего измученного воображения.

Две минуты назад он прямым текстом сказал, что я нужна ему и заставил меня поверить, что я напрасно ревновала его к Лике, а теперь хочет развестись?

Пока я ищу в его действиях хоть какую-то логику, Максим встает с кресла и, не говоря ни слова, стремительно двигается к выходу из гостиной.

То есть, вот он, наш конец, когда я только-только поверила в начало?

Я ощущаю во рту горечь, которая медленно разливается по всему телу. Смятение переполняет сердце и душу. Не успеваю даже как следует обдумать то, что собираюсь сделать - вскакиваю на ноги и бросаюсь вдогонку, хватая Максима, своего пока еще мужа, за локоть.

Он останавливается и резко оборачивается,

пронзая меня взглядом своих удивительных зеленых глаз.

– Почему?
– выдыхаю я.

– Почему?
– эхом повторяет он хмурясь, словно суть моего вопроса остается для него загадкой.

– Почему ты хочешь развестись со мной?
– спрашиваю я.
– Объясни. Я не понимаю.

Лицо Максима похоже на маску. Молчание, еще более угнетающее, чем прежде, сковывает пространство вокруг нас до тех пор, пока не случается взрыв.

– Что еще ты хочешь от меня, Влада?
– почти кричит он.
– Я даю тебе вожделенную свободу, которую твой отец и я так бесцеремонно отняли у тебя!

Причем тут мой отец? В чем обвиняет себя Максим? Я хочу сказать, что свобода не так желанна, как он думает, но мой язык прилипает к гортани, и я лишь беспомощно смотрю на него, не в силах оторвать взгляд.

У Максима с этим проблем не возникает: он отводит глаза от моего лица и смотрит на мои пальцы, которые по-прежнему цепляются за его локоть. Вместе с тем неподвижная гримаса на его лице смягчается, складка на лбу разглаживается, губы, до этого сжатые в тонкую линию, обретают свою привычную мягкость. Он снова смотрит мне в глаза. Не говорит ни слова, но в глубине зеленых глаз загорается пожар, который мне уже знаком, и воздух вокруг словно потрескивает от сгущающейся вокруг нас энергии. Отчетливой сексуальной энергии, которая сейчас, на пепелище нашего брака, кажется совершенно неуместной.

Мои пальцы рефлекторно дергаются, воздух застревает в легких, желудок сжимается, жар прокатывается снизу вверх по всему телу, разгораясь с особенной силой внизу живота.

Беспомощно смотрю на Максима, глаза которого сумрачно темнеют, а высокие скулы покрываются темным румянцем.

Это неправильно. Лишнее сейчас, когда между нами так много непонятного. А еще он хочет развестись. Но когда его пальцы накрывают мои и сжимают с силой, которая одновременно пугает и вселяет надежду, разумные мысли перестают меня тревожить.

– Ну что тебе не сидится на месте, а?
– со злостью цедит он, впечатывая мою спину в стену гостиной.
– Почему не знаешь, когда лучше промолчать?

Его брови угрожающе сдвигаются, а глаза, кажется, метают молнии. Но уже в следующий миг жадные губы стремительно накрывают мой рот, а его бедра прижимаются к моим.

– Скажи «нет», - выдыхает Максим мне в рот.
– Скажи.

Его язык танцует по моей шее, а ладонь с силой сжимает ягодицу, посылая по всему моему телу горячие волны удовольствия.

– Скажи, черт возьми!

– Максим... Пожалуйста, - всхлипываю я.

– Это не «нет», - бросает он одновременно с тем, как его пальцы заползают под резинку моих домашних шорт и трусиков и касаются голой кожи.

Из моего горла вырывается протяжный стон, а пальцы на ногах поджимаются в ожидании продолжения. О каком «нет» он говорит? После его первого поцелуя, я бы не смогла остановиться, даже если бы хотела.

Это безумие. Но влюбиться в Максима Андреева с самого начала было безумием, так что изменит это утро?