На новой земле
Шрифт:
— У твоих… эээ… соседей есть собака? — требовательно спросил любовник. Грациозной походкой танцора он сделал несколько шагов к дому, увлекая за собой Санг.
— Нет, глупенький, не бойся, — сказала Санг, восторженно глядя на любовника и проводя рукой по его затылку. — Ни собак, ни даже курильщиков. Я только такие объявления читала, и все из-за тебя. — Лай прекратился, возникшая тишина как будто подчеркнула ее слова. Вокруг шеи Санг красовались новые бусы из ярко-голубой бирюзы, которые она перебирала пальцами, как четки. Наверняка он подарил, подумал Пол.
— О, Пол, — весело сказала Санг, увидев его. — Познакомься, это Фарук. Он боится собак. — Она поцеловала Фарука в щеку.
— Фредди, — сказал Фарук, кивая Полу и не замечая
— Повторяю в миллионный раз, я не буду называть тебя Фредди.
Фарук взглянул на Санг довольно мрачно.
— А почему? Что в этом такого? Ты же называешь себя Санг.
— Нет, это совсем другое дело. Санг — просто уменьшительное от Сангиты, часть моего имени.
— Что же, а меня зовут Пол, и по-другому меня никак не назовешь, — попытался сострить Пол, но никто не засмеялся.
Внезапно жизнь коренным образом изменилась — теперь Санг почти никогда не бывала дома. А когда все же возвращалась домой, то все время проводила в своей комнате за закрытой дверью, болтая по телефону. Любимые продукты Санг, стоявшие на ее полке в холодильнике: овощной салат, картонка с йогуртом, печенье, — оставались нетронутыми, пока от салата не начал исходить неприятный запах, проникающий даже из-под крышки, а йогурт не покрылся серо-зеленой плесенью. Как-то утром Пол услышал доносящийся из кухни визг и поспешил вниз, застав Санг перед холодильником, с гримасой отвращения на лице опустошающей свою полку. Ну конечно, совершенно естественно, говорил себе Пол, что они хотят как можно больше времени проводить вместе. Однажды он случайно встретил ее в маленьком магазинчике неподалеку — она покупала продукты, которые обычно не употребляла: толстые стебли лука-шалота, баночка козьего сыра в масле, бифштексы. Поскольку шел дождь, Пол, который ехал на машине, предложил подвезти ее, но Санг только отрицательно помотала головой и, прижимая к груди покупки, побежала на остановку такси. Пол не знал, в каком районе жил Фарук, но представлял себе элегантное здание где-нибудь на Брэттл-стрит со стеклянным подъездом и изящной лепниной на фасаде.
Каждый раз, когда Фарук бывал у них в доме, Пол чувствовал уколы ревности. Вообще-то Фарук приходил редко, оставался ненадолго и вел себя настолько тихо, чтобы, если бы не темно-зеленый «мерседес», припаркованный всегда в одном и том же месте — под тенью рослой березы, — обнаружить его присутствие в доме было невозможно. Он никогда не здоровался и не прощался, он не заходил ни на кухню, ни в гостиную, не пил чай и вообще как будто не замечал, что Санг живет в доме не одна. Только однажды, когда Пол вернулся из библиотеки в неурочное время, он увидел, как Санг и Фарук обедали на балконе — они сидели, подвернув ноги, на расстеленном матрасе, и Санг протягивала вилку ко рту Фарука, бережно подставив другую руку, чтобы случайно не капнуть на его белоснежную рубашку. Правда, к тому времени, как Пол поставил велосипед около крыльца, привязал его цепью и поднялся наверх, они уже ретировались в комнату Санг.
Даже когда она не проводила время с Фаруком, Санг постоянно что-то для него делала. Она вычитывала гранки его статей, подчеркивая корректорские ошибки. Она назначала ему визиты к врачу. Однажды она все утро провисела на телефоне, обзванивая строительные магазины, поскольку Фарук решил сделать на кухне ремонт и приценивался к кафелю.
К концу сентября Пол уже знал наизусть расписание Санг на каждый день недели: в понедельник, например, у нее был выходной и Фарук приходил на обед. Они обедали в ее комнате; иногда до Пола доносились отдельные слова, стук ложек о стенки мисок, иногда — ноктюрн Шопена или бравурный марш. По счастью, они были тихими любовниками — у Пола был уже неприятный опыт совместного проживания в квартире с парой, которая шумела так, что могла и мертвого разбудить. Однако ему все равно было неприятно находиться в это время дома — особенно после того случая, когда он случайно, проходя мимо полузакрытой двери комнаты Санг, увидел, как Фарук застегивает джинсы. После этого дня Пол старался по
Уже три года, как он был один — после Терезы, его первой девушки, он больше ни с кем не встречался. Собственно, из-за Терезы он и переехал в Бостон, и в аспирантуру поступил именно здесь. Вначале ему казалось, что у них все хорошо, какое-то время они даже жили вместе в ее квартире на Ботолф-стрит, а на День благодарения съездили к ее родителям в Дирфильд. И вот там все и кончилось. После праздничного ужина они легли, как обычно, в постель, но Тереза вдруг резко села на кровати и сказала: «Прости меня, Пол, но я так больше не могу. Мне ужасно не нравится, как ты целуешься». До сих пор эта картинка стояла у Пола перед глазами: он сидит голый на кровати, свесив ноги, с пересохшим ртом, внезапно отчетливо поняв, что видит ее в последний раз. Конечно, он не стал спорить, он не скандалил, его позор был настолько ужасен, что он теперь соглашался со всеми, и с ней в первую очередь.
Однажды довольно поздно вечером Пол лежал в постели и читал книгу, когда вдруг услышал звук подъезжающей к дому машины. Он взглянул на часы: двадцать минут третьего. Пол выключил лампу, выбрался из постели и, тихонько отодвинув занавеску, взглянул вниз. Стоял ноябрь, полная луна освещала широкую, пустынную улицу, заставленную мусорными контейнерами. Около их дома стояло такси, двигатель еще работал. Из такси вылезла Санг, поежилась, глядя вслед отъезжающей машине, постояла на тротуаре. Пол подождал, пока она взбежит на крыльцо, и через минуту услышал ее шаги на лестнице и звук захлопывающейся двери. В тот день Фарук заехал за ней после обеда; Пол видел, как она садилась к нему в машину. Он подумал, что, может быть, они поссорились, хотя на следующий день Санг вела себя как обычно: он слышал, как она весело болтала с Фаруком по телефону, обсуждая, какой фильм они будут смотреть вечером. Однако ночью, примерно в то же время, она опять вернулась на такси одна. А на третью ночь Пол уже ждал ее, чтобы быть уверенным, что с ней все в порядке.
В воскресенье Пол, Хизер и Санг решили испечь блины и собрались на кухне. Санг поставила кассету Армстронга, и Пол переворачивал блины на сковороде под ритм блюза.
— Можно я оставлю сегодня Кевина на ночь? — спросила Хизер. Она недавно познакомилась с молодым физиком из Технологического университета. — Вы не возражаете?
— Господи, Хизер, конечно нет! — сказал Пол. Ему нравился Кевин. Он часто приходил к ним ужинать, всегда весело шутил за столом, а после ужина помогал мыть посуду.
— Жаль, что я так редко встречаю его, — сказала Санг. — По-моему, он очень славный.
— Да, — сказала Хизер. — В следующем месяце будет уже месяц, как мы вместе. — И она покраснела, как маков цвет.
Санг восторженно улыбнулась, как будто эта дата казалась ей необычайно важной.
— Поздравляю!
Хизер скрестила пальцы.
— Я полагаю, следующая стадия наступает, когда начинаешь проводить вместе выходные.
Пол украдкой глянул на Санг, но она быстро встала и вышла из кухни. Она вернулась через несколько минут, неся в руках таз, полный грязного белья.
— О, какие симпатичные носочки! — заметила Хизер, указывая на несколько пар, лежащих на самом верху кучи белья.
— Это Фарука, — сказала Санг.
— Вот как? У него что, нет стиральной машины? — поинтересовалась Хизер.
— Есть, — простодушно ответила Санг, не замечая скептического тона Хизер. — Но там, чтобы постирать, надо кинуть монетку.
После Дня благодарения отношения Санг и ее любовника ухудшились, у них начались ссоры. Пол слышал, как Санг плакала в своей комнате, как кричала в трубку телефона. Серый шнур теперь практически всегда заканчивался под ее дверью. Одна из ссор произошла из-за вечеринки, на которую пригласили Санг и куда Фарук не пожелал идти. Другая разгорелась из-за его дня рождения. Санг весь день возилась на кухне, колдуя над приготовлением торта. Весь дом пропах апельсинами и миндалем, кухонный комбайн гудел даже ночью. А на следующее утро он увидел торт в мусорном ведре.