На новую работу

Скрапинов Евгений

–Слушай, вода там гнилая, не стоит, может. Вон ведь у вас кран есть.

–Ты чего? Тебе сказано, набрать воды, набери. Где фляги?

–Там оставил, у колодца.

–Да ты что, совсем …?

А чем все кончилось? Вода ему не понравилась. Хотел я со злости все тут и вылить, прямо во дворе, в лужу, но Илгар велел отнести все назад, мол, тут пакостить нельзя.

Вечером полагалось проехать по всем точкам, взять заявки на завтра,

взять «гниль», а две «уличные», то есть те, что под открытым небом, забрать полностью. К тому времени я ужасно устал и хотел есть. Настроение оставляло желать лучшего.

Девчонки продавщицы, в том числе и Мартышка, которую я невзлюбил еще на рынке, приехали на второй, барахлящей, Газели, некоторых даже разместили в кузове. На базе, пока мы с Вовой и Илгаром собирали им товар на завтра, эти деревенские дурочки вели себя хуже некуда. Орали, хихикали, путались и путали нас и Илгара, который снова занимался подсчетами. Один деревянный ящик со сливами (мягкие и дорогие товары типа слив абрикосов хурмы и персиков, держали либо в плоских деревянных ящиках, очень, кстати, тяжелых, либо в пенопластовых кассетах) уже взвешенный, сломался у меня в руках.

Вот так, а это только первый рабочий день. Освободился я в девять вечера и получил свои деньги, совсем пустяки по нашим временам.

С тех пор я работал у братьев. Не сказать, что мне там нравилось. Само собой на ум приходит вот что: это было худшее место, где мне доводилось работать в жизни. Сам процесс был тяжелым и унизительным, и гораздо хуже – отношение ко мне начальства. Намик отличался большей трусостью и подлостью, а Илгар – злостью. Накричать на меня по поводу и без такового могли, впрочем, оба.

То, что в первый день мне удалось уйти в девять – редкая, и, в своем роде, единственная удача. Поскольку назавтра мы задержались до одиннадцати, и так три раза подряд. Я сильно недосыпал и ходил осовелый, почти не соображая, чуть не падал, так как вставал около пяти утра. Наконец, на пятый день к вечеру прибыл Камаз, который мы втроем разгружали до двух часов ночи. Под конец у меня начались галлюцинации: в глазах потемнело, и заплясали чертики. Я присел на поддон и чуть не отключился, когда Намуш, хрустя грушей, объявил: не расслабляемся, начинаем собирать точки на завтра.

–Да ты что, у меня сил встать-то нет.

–Устал что ли? Давай-давай, не тяни. Раньше закончим – раньше уйдем.

Пытка закончилась в четыре, и я уж думал, завтра разрешат отдохнуть, но нет, Илгар сказал,

завтра как штык в шесть – на работу. Он предложил довезти меня до дому, и я, не подумав, согласился, а велосипед остался на складе. Дома я перекусил, посидел немного и пошел на Базу, даже полчасика не вздремнул.

Наутро братья, сами с не выспавшиеся, обращались с нами, как черти с грешниками, и, кажется, еле удерживались от рукоприкладства. На бледную, перекошенную физиономию Илгара и взглянуть-то было страшно. Даже Вова, который, кажется, никогда не унывал, выглядел, словно его побили. День тянулся и тянулся, одно задание сменялось другим, я почти перестал соображать, но вечером нас ждал сюрприз – еще один Камаз. На этот раз он приехал раньше и был нагружен только на две трети, так что к двум ночи я смог вернуться домой. Растянулся на кровати и прямо в рабочей форме проспал до пяти тридцати.

Когда Володя пошел до дома, перекусить, меня подозвал Намик и спросил, хочу ли я отдохнуть. Конечно, я хочу отдохнуть. Ну, тогда на сегодня ты свободен, завтра приедешь с утра, не опаздывай. А деньги за полдня? Ну, за полдня мы не платим, что ты. Вот так номер, этот нюанс мы не обговаривали. Но после всех моих неудач и промахов я чувствовал себя настолько виноватым перед азербайджанцами, что предпочел не спорить – себе же дороже обойдется. Тем более, и энергии не было. Вернулся домой, постирался, плотно поел и рано лег спать.

На седьмой или восьмой день к нам присоединился Тимур, молодой родственник братьев. По идее, он должен был помогать нам, но на самом деле мешался, хамил и пытался распоряжаться, чем только портил дело.

Илгар, Намик и Тимур – все трое были «игровыми», страшно подумать, сколько они просаживали за день в автоматах. В то время «однорукие бандиты» стояли на каждом углу, это позже их запретили. Куда ни приедем – мы выгружаемся, азеры играют.

Дни мои теперь проходили удручающе однообразно: видит бог, кроме работы и короткого сна жизни у меня не было. Нормально кушал я только дома. На обед негласно разрешалось брать подпорченные фрукты, не спрашивая: так поступали мои напарники, особенно Закир. Но я не пользовался этой возможностью. Так что постоянно работал полуголодный. Похудел, хотя и не слишком, физически ослаб, правда, появилась тупая выносливость. Но ведь человек – не скот! Сдал я и в плане внимательности: вечно считал ворон, заговаривался и так далее.

Конец ознакомительного фрагмента.