На обломках Империи

Найденов Дмитрий

— Хорошо, не буду начинать с конфликта, раз предыдущий начальник подписал вам увольнительную, я отпущу вас. Приказ у вас на руках? — спросил он.

— Так точно, — сказал я, протягивая планшет, с уже открытым приказом, где стояла электронная подпись Маркова.

— Хорошо, отдохните и сразу после этого жду вас на работе. Мне сказали, что вы лучший специалист отряда, поэтому надеюсь на вас и вы меня не подведёте.

Подпись он поставил, приложив палец к экрану, после чего ещё несколько минут рассказывал, что он будет от нас требовать и отпустил нас, продолжить работу.

В конце смены, ко мне подошла Эльмира и спросила,

— И как мы теперь будем работать? — спросила она.

— Как прикажет лейтенант. Строго

выполняйте его требования, ну а я займусь отдыхом. Приказ уже зарегистрировали и десять дней меня не будет, только это строго между нами. В случае чего ты ничего не знаешь, ну а там посмотрим, что это за фрукт. Тут ему не штаб, надеюсь, надолго его не хватит, — ответил я.

Подписывая приказ, лейтенант не разглядел количество увольнительных и ничего удивительного тут нет, ведь экран планшета был покрыт мелкими трещинами, с помощью специальной программки, которая размазала цифры и нолика было не видно. Для лейтенанта, это будет неприятным сюрпризом, ведь наш ремонт строился на разработанном мной конвейере. Остальные, конечно, могли производить ремонт, ведь за год, я неплохо их поднатаскал, но вся работа строилась на мне. Даже когда я брал редкие увольнительные, они вели подготовку к ремонту и производили мелкий, не требующий разнообразных знаний.

Все десять дней, я не появлялся в расположении, тренируясь и закрепляя полученные ранее знания. Мой личный интерком был выключен, а других вариантов связи лейтенант не знал. Конеяно, я интересовался положением дел в отряде, и меня они откровенно не радовали. В первый же день, пять человек получили строгий выговор за внешний вид, к вечеру выговор получили ещё шесть человек. На второй день когда я не появился, лейтенант ходил злым и пытался наладить работу, как он считал лучше, но к вечеру, в результате перестановок, производительность упала раза в три, по сравнению с обычным днём и всё это сложилось с началом отчётного периуда, когда идёт отсчёт результатов работы и результаты учитываются в отчётном периоде. На третий день, когда лейтенант меня не застал, на утреннем разводе, он связался с руководством и узнал, что увольнительная подписана на десять дней. Это сразу ставило крест на том, что наш отряд войдёт хотя бы в десятку лучших отрядов по результатам работы. Это его совершенно выбесило, и он начал гонять всех, пытаясь наладить работу, но делал только хуже. К вечеру выговоры и штрафы получили вообще все в отряде, отчего многие стали выполнять работу спустя рукава. Что происходило оставшиеся дни, до моего выхода с увольнительной, можно назвать, одним словом, бардаком. Но на самом деле, лейтенант оказался не так прост, он опросил всех сотрудников и выяснил принцип построения моей работы, поэтому когда я вышел на одиннадцатый день в своём новом ремонтном скафандре, он вначале долго высказывал мне, что он обо всём думает, а потом описывал, что со мной сделает, назвав это актом саботажа. После очень длительной тирады, он сказал,

— Я выяснил принцип работы вашего отряда и подготовился. Со склада привезли пятьдесят тяжёлых дроидов, которые вы все сегодня начнёте разбирать по схеме, которая у вас была отработана. Старший техник, будет внимательно следить за этим и составит дефектную ведомость, за два дня вы все должны справиться, а на третий день, Кирилл, начнёт их ремонт, а остальные станут их собирать снова. Так, мы сможем войти в конце месяца в десятку лучших. Если этого не случится, вы все будете оштрафованы, — произнёс он.

— Да куда уж больше и так без зарплаты и увольнительных остались, — тихо проговорила Эльмира, стоявшая рядом со мной.

Дальше мы строго следовали инструкции лейтенанта, техника разбиралась, создавалась дефектная ведомость и производился заказ комплектующих. Весь ангар представлял собой поле сражения, где из пятидесяти разобранных машин, при этом, проводя диагностику, я вносил в план работ дополнительные операции, по техническому обслуживанию

и дополнительной диагностики, после ремонта. Это должно было существенно увеличить его длительность. На второй день, вечером, когда все роботы были разобраны, я отправился в бар, ведь это совершенно не запрещалось, тем более, лейтенант заставил нас отработать по четыре часа сверхурочно. Там выпив для вида три стакана эля, я устроил драку, настучав по лицу одному из таких же работяг, как и я.

Результатом всего, оказался карцер, куда меня поместили на три дня. Таким образом, я надеялся сорвать план работ по ремонту, так как собирался сделать всё, чтобы от нас забрали этого лейтенанта. В день праздника годовщины, поздно вечером, я залез в закрытые чаты и узнал про этого лейтенанта много отвратительных отзывов. За полгода, он точно превратит нашу службу в настоящий ад, чему было множество свидетельств других отрядов, где он работал. То, что нас лишат всех заслуг, заработанных за последний год, это было самым малым, что можно от него ждать. Он привык самоутвержадться за счёт других людей, идя в буквальном смысле слова, по головам. Упечь в карцер, сдать СБшникам, для него считалось нормой, он любил упиваться властью, и хоть об этом не говорили в открытую, желающих его пристрелить, было очень много. Я даже рискнул связаться с некоторыми людьми, кто служил под его руководством и переговорил с ними, после чего решил не ждать, когда нас начнут прессовать, а сразу нанести ответный удар.

К сожалению, мой план, лейтенант очень быстро раскрыл и, используя свои связи, смог вытащить меня из карцера, где я надеялся отсидеть ещё два дня.

— Ты что думал, сможешь сбежать от меня, да я тебя сгною в тюряге, в штрафбат у меня пойдёшь, когда я смогу наладить работу этого отряда. И можешь поверить мне, я смогу это сделать, ну а ты закончишь свою жизнь в такой дыре, о которой даже не можешь себе представить. Сейчас ты отправляешься работать и до тех пор, пока не починишь все пятьдесят дроидов, ты отсюда не выйдешь. Если все дроиды не будут отремонтированы в течение десяти дней, ты пойдёшь под суд, за саботаж. А теперь иди работай, — процедил лейтенант, сквозь зубы, с трудом сдерживая гнев.

Я спокойно отправился к ближайшему дроиду и достав универсальный мультитестер, стал просматривать настройки. Конечно, лейтенант, был достаточно умён, но он не учёл некоторых нюансов, о которых не мог знать. Практически все базы знаний, которые я изучал, были изучены нелегально и в моё дело не внесены, так и с этими тяжёлыми дроидами. Конечно, их я мог отремонтировать, но за подобную модель мы не брались и за последний год, не отремонтировали ни одной подобной машины. Через час копания вокруг робота, когда я делал вид, что изучаю его, ко мне подошёл лейтенант.

— Почему ты не ремонтируешь дроида, хочешь отправиться в штрафную роту, за саботаж? — спросил он.

— Я не смогу его отремонтировать, поэтому, если вы сами не знаете, как их ремонтировать, вам нужно вернуть их на склад и взять других дроидов, — проговорил я.

— Что, значит, по-хорошему ты не хочешь, хорошо, в таком случае разговаривать будем по-другому, произнёс он и тут же его взгляд остекленел, значит у него установлена нейросеть, хотя уверен, что сын генерала мог себе это позволить. Вероятно сейчас появятся СБшники и мне придётся давать объяснительную.

Действительно, через пять минут, появились сотрудники патруля СБ и заковав меня в наручники, увели меня, даже ничего не спрашивая.

Для начала меня поместили в одиночную камеру и через час за мной пришли, и увели на допрос, заведя в небольшую комнату со столом и двумя стульями, в один из которых меня и усадили, пристегнув наручниками. Через пару минут пришёл лейтенант СБ и, усевшись за стол, внимательно стал меня рассматривать.

— Ну что, может, объясните, что за спектакль вы устроили? Почему отказываетесь выполнять свою работу? — задал он свой вопрос.