На одном вдохе
Шрифт:
За завтраком в кафе Александра почти в одиночку выпила бутылку вина. Причем ее не смущало ни раннее утро, ни мое воздержание от спиртного. Она что-то бесконечно тараторила: о местном ресторане, в котором работала; о том, какая замечательная у нее мама, с пониманием относящаяся к моему приезду… Затем заговорила о том, насколько сложно найти нормального мужчину.
Я вздрогнул второй раз за утро. А она вдруг резко переменила тему:
— Послушай, у тебя в номере отличная стиральная машинка! Давай я свое бельишко постираю, а? Ты же не против?
Обалдев
Она же быстро добавила:
— Только надо будет в магазин заехать — порошочка купить. Ну и винца заодно…
В магазине Александра проявила завидную хозяйственность.
— А можно еще зубную пасту? И отбеливатель закончился… Ой, смотри какой дезодорантик зачетный! Я же возьму, да?..
По направлению к ее дому я пер два громадных пакета, набитых всякой всячиной. Счастливая Александра шествовала рядом, изредка просила остановиться, доставала из сумочки бутылку вина и прикладывалась к горлышку…
К тому моменту я перестал удивляться. Мне просто хотелось огреть ее по голове увесистым пакетом и поскорее вернуться в Москву.
Когда мы добрались до нужного дома, Александре взбрело в голову познакомить меня с мамой. Я собрал волю в кулак и сказал:
— Нет.
— Ты точно не хочешь подняться? Мама блинчиков напечет!
Мне отчаянно хотелось сказать: «Слушай, дура! Ты ни с кем меня не перепутала?! Я не папа твоего ребенка! Я не вернулся из дальнего рейса, и мне совершенно по барабану твои порошки с отбеливателями! Я видел тебя пять раз в жизни и приехал сюда отдохнуть. Так какого черта ты меня грузишь своей мамой и грязным постельным бельем?!»
Однако врожденная интеллигентность не позволила произнести это вслух. И, помотав головой, я принялся ждать…
Ополовиненную бутылку вина Александра уволокла с собой и минут через двадцать вышла из подъезда с тремя здоровыми мешками.
«Долго собирала! — с тоской подумалось мне. — Быстро не отмажусь…»
Сведенными судорогой пальцами я набрал на мобильнике номер местного такси.
— Зачем?! Тут на маршрутке всего десять остановок! — мило щебетала прелестница. А я шаг за шагом переходил от состояния слепой тоски к мраку давящего ужаса.
Загрузив стиральную машинку, Александра потащила меня обедать в кафе. За столиком она продолжала поглощать алкоголь и беспрестанно рассказывала о маме, о проблемах и том, какие мужики сволочи и как они не умеют любить. Правда, в ее голосе сквозили нотки неуверенности, потому что к тому моменту я молчал уже около двух часов.
— Скажи, — наконец спросил я под завершение обеда, — ты нормальная?
В этом кратком, но емком вопросе содержался весь беспросветный кошмар, который окружал меня с раннего утра.
И тут она снова меня удивила, начав надрывно рыдать:
— Стараешься для вас, любишь, ночами не спишь! Никакой отдачи-и-и… Нет мужчин вокруг! Это просто пипец какой-то!..
Заехать ей в глаз мне не позволили личные принципы. Есть несколько принципов, которым я следую всегда. Я не изменю им
В общем, в ту секунду моя любовь окончательно улетучилась, превратившись в пар и сероводород…
После моего возвращения в Москву мы долго не общались. Я с облегчением вздохнул, но увы — это было еще не все. Спустя пару месяцев она позвонила.
— Прости! — всхлипывал мобильник ее жалобным голосом. — Ты появился в моей жизни в сложный период… Мне срочно нужно с тобой поговорить!..
Разумеется, я не стал развивать тему и, отделавшись парочкой дежурных фраз, отключил телефон. Она и сейчас иногда звонит…
С тех пор, когда я слышу надрывные жалобы на тему «нет мужчин вокруг», меня натуральным образом передергивает. Женщина, заявляющая подобное, никогда не дождется моего понимания и сочувствия, поскольку я твердо уверен: если она не видит вокруг себя нормальных людей, стало быть, и сама не принадлежит к таковым. Исключений нет: ты заслуживаешь то окружение, которое имеешь.
Александра оказалась эталонным уродцем. Имея рядом с собой живого, полного сил и желаний мужчину, она предпочла отстаивать собственную ущербную точку зрения: мужчин вокруг нет.
Что ж, хорошо — для тебя их действительно нет. И никогда не будет…
Пока я вспоминал последнюю попытку организовать семейную жизнь, новый приятель трижды сменил тему монологов. Две из них проплыли мимо моих ушей. Очнулся я аккурат на третьей.
— …Сильные и инициативные люди пытаются вырваться из родных мест и попасть в Москву. Причем любой ценой, — рассуждал он, уложив затылок на мягкий подголовник и прикрыв глаза. — Они готовы тесниться в съемных квартирах, работать без выходных в трех местах. Потому как считают, что живут именно в столице, а в провинции лишь выживают.
— Отчасти они правы, — робко встал я на сторону провинциалов.
— А тебе не кажется, что разрыв между Москвой и остальной Россией в конце концов приведет к необратимым социальным последствиям? — оживился Глеб, услышав мой голос. — В нашей истории уже был опыт разделения общества на две неравные части. Одна говорила на французском, музицировала в салонах, тусовалась на балах, читала и обсуждала модные романы. Другая оставалась безграмотной, прозябала в нищете и болезнях. Кончилось это в далеком семнадцатом году. Вторая часть просто уничтожила первую. Поэтому, чтобы спасти Россию, надо снова спалить Москву. Дотла!
Его логика начинала меня пугать.
— Предлагаешь устроить поджог?
— Нет, — засмеялся Глеб. — Но у меня есть к тебе одно конкретное предложение. Кстати, очень интересное.
Я с грустью в голосе поинтересовался:
— Продолжить наше знакомство следующей ночью?
— Нет, гораздо лучше. Гораздо! Уверен: ты будешь в восторге. О, кажется, я приехал!
Машина и впрямь остановилась неподалеку от пересечения Яна Райниса и Сходненской. Глеб с удивительной легкостью выскочил из салона.