На одной волне

Ю_ШУТОВА

А на днях прочитал я, что камеру хитрую вроде придумали и испытывать ее скоро будут. Войдет туда негодяй, которому, к примеру, двадцать пять припаяли, включат какое-то поле – и выйдет он оттуда минут через тридцать-сорок, на весь срок свой состарившись – вот и все наказание. И вроде бы тюрем после этого должно вдвое меньше остаться, только для мелкой сошки с малыми сроками. А ведь понадобится тогда кто-нибудь, кто поле это для всеобщего блага включать станет. Ведь понадобится?

Наталья Трубникова. БУРАН И СТЕША

Тёплый

нос уткнулся в морщинистую руку. Дрогнувшие пальцы Человека слегка прикоснулись к морде Собаки, и вновь свисли с кровати от бессилия.

Буран тихо опустился на коврик рядом с постелью хозяйки, глубоко и тяжело вздохнул, что стало уже привычкой за последние дни, и опустил голову на свои мохнатые лапы. Но глаза не закрыл. Глаза его, несмотря на усталость и тревогу, практически никогда не отводились от Степаниды Андреевны.

Стеша… Буран помнил, как его в щенячьем возрасте из холодной, мокрой и вонючей канавы достали добрые и такие теплые руки Стеши. Он запомнил сразу это имя, потому как коллеги, с которыми возвращалась с работы женщина, кричали ей: «Стеша, брось этого замухрышку. Посмотри, от него одни кости да кожа остались, издохнет всё равно! Как его еще крысы не съели…»

Но Степанида Андреевна не бросила. Она вообще, как, оказалось, была женщиной сильной не только телом, но и духом. Но об этом Буран узнал потом, намного позже. А в тот вечер, после парного молока с булкой, он согревался на теплых и мягких коленях своей спасительницы и почему-то даже мысли не допускал, что завтра вновь окажется выброшенным в канаву. И оказался прав. Степанида Андреевна отмыла найденыша, через несколько дней откормила так, что у щенка «нарисовались» округлые бока.

– Ты смотри, как на меня становишься похожим, – смеялась хозяйка, хлопая себя по значительно выступающему вперед животу, – ну и нечего нам тут костями греметь. Хорошего должно быть много! Ты же будешь хорошим?

Буран ничего не понял из речи хозяйки, но уловив добродушную интонацию, подошел к ней на своих, пока еще слабых и коротких лапках, и несколько раз лизнул её ноги. Запах кожи Буран запомнил сразу. Хотя он и различался в зависимости от времени года, которые сменялись за окном или от дел, которыми в тот или иной момент была занята хозяйка, а порой даже от настроения Стеши. Но это были самые родные, самые долгожданные в часы одиночества ароматы для обоняния Бурана.

Степанида Андреевна работала в школьной библиотеке. Дорога от дома занимала больше часа пешей прогулки каких-то улиц и переулков. Буран приятно удивлялся, как его дорогая хозяйка, имея шестьдесят четвертый размер (это он как-то услышал в Человеческом разговоре) легко преодолевает такой путь рано утром в одну сторону, вечером обратно, в другую. А если дождь? А когда метель? Б-р-р ему-то хорошо из окна было провожать и наблюдать в такую непогоду. А вот в обычные, вполне спокойные по погодным явлениям дни, ему хотелось находиться рядом со Стешей все двадцать четыре часа.

На работу приходить Бурану, естественно, было запрещено, но несколько раз хозяйка брала его прогуляться в выходные дни и рассказывала мотающему по сторонам головой Бурану, что в этом доме живет баба Паша, у которой они берут

молоко, а в этом заваливающемся сарае – пьющая семья Синициных… А вот тут в 60-е годы была хлебная лавка, потом пустырь, а уж лет как десять назад соорудили фонтан, вокруг которого вечерами собирается молодежь, а днём гуляют родители с колясками. А вот хлеба с тех пор, как лавки не стало, такого вкусного и не продают.

Буран не знал, какой был хлеб раньше, но всё, чем Стеша кормила его тогда и последующие семнадцать лет, было необыкновенно вкусным! Особенно ему нравились редкие дни, когда хозяйка затевала варить холодец. С самого утра на кухне смешивались ароматы, которые сводили с ума острый собачий нюх и будоражили вечно голодный собачий желудок. Стеша ругалась на Бурана, когда тот путался под ногами, сама бегала по кухне с кастрюлями, полотенцами, специями. Попутно чистила картошку, варила яйца, пекла пирожки… Буран знал, когда варится холодец – значит, на следующий день будет много людей в доме. А много гостей – равноценно объевшемуся Бурану, потому как каждый сидящий за праздничным столом нет-нет, да и делился с мохнатым питомцем кусочком сыра, рыбки или пирожка из своей тарелки.

Но всё равно самые сладкие – это были косточки и шкурки, которые давала ему Стеша накануне, разбирая за столом по глубоким тарелочкам холодец. Всё лишнее после варки она убирала, и гостям доставалось блюдо с прозрачным студнем, отборным мясом и красиво нарезанной цветочками моркови. Всё некрасивое они съедали с Бураном в преддверии вечером. А после на пару довольные, с лоснящимися от жирка губами, заваливались на диван и потому что, время, после всех домашних дел было уже позднее, мгновенно засыпали.

Вначале своего пребывания в доме Степаниды Андреевны, Буран не понимал, почему хозяйка живет одна… Нет, конечно, теперь-то не одна, а с целым десятикилограммовым мохнатым, по уши в неё влюбленным дворянином. Но вот баба Паша живёт с дедом Евсеем, подруга Тоня часто приходит к ним на чай-кофе с мужем Шуркой и двумя очень громкими сыновьями: Петькой и Сенькой, даже у того полуразвалившегося дома Синициных всегда слышны разные голоса. А Стеша, не считая редких праздников с гостями, одна. Приходит с работы, надевает тапки, которые благодаря Бурану, первый год приходилось покупать ежемесячно, и занимается своими домашними делами… Одна.

Буран, в свою очередь, часто помогал ей, как мог: то цветок лишний уберет с полки. Ну и что, что вазон разбился: он был старый, серого цвета и вообще не подходил к дизайну гостиной. То на огороде, учуяв запах мышей, выроет огромную яму и ничего, что там была грядка с помидорами – поймать мышь-шпионку гораздо важнее! А однажды решил попробовать, что за такие круглые белые конфетки ежедневно принимает Стеша, но ни разу не поделилась со своим питомцем. Несправедливо же! И восстанавливая справедливость, Буран чуть не оказался на собачьей радуге… Откуда ему, полугодовалому щенку, было знать, что есть специальные вещества – таблетки, и вовсе они невкусные, и употреблять их без разбора категорически нельзя! И когда Буран лежал под капельницей, виновато поглядывая на сидящую рядом Стешу, он впервые увидел на её глазах слёзы. Она поглаживала его мохнатые бока, качала головой и шептала: