На оранжевой планете
Шрифт:
К бортовым перилам головного корабля, отделанного тщательнее других и опустившегося ниже остальных, приблизился высокий венерянин в серебристой одежде, охваченной широким поясом. Рядом с ним остановилась Ноэлла.
Венерянин, вытянув правую руку (очевидно, в знак приветствия), стал что-то говорить. Его спокойный миролюбивый тон и выражение улыбающегося, приветливого лица Ноэллы рассеяли остатки тревоги, зародившейся было в душе астронавтов, настороженно следивших за эволюциями грозной воздушной армады.
Потом они узнали, что к ним обращался с речью отец Ноэллы, Ин Сен, видный ученый. занимающийся изучением атмосферных явлений.
Так люди Земли встретились с аэрами, исконными обитателями Венеры, века назад заселившими материки и многочисленные вулканические острова северного полушария.
Глава XXIII. ЖИВАЯ ЛОВУШКА
У каждого есть мечта, которую человек проносит через всю жизнь и от которой не отрекается даже после неудач.
Один до конца своих дней лелеет в душе надежду разгадать тайну древних эмалей, рецепт изготовления которых утрачен многими поколениями.
Другой из года в год носится с мыслью и красках, с помощью которых можно получать многослойные, объемные портреты светящиеся в темноте.
Третий… Да разве, можно перечислить затаенные мечты людей?!
Озерова с отрочества волновало желание отыскать в лесной чаще растение, подобное женьшеню. Еще в детстве наслышался он рассказов о чудодейственных свойствах этого “корня жизни”, известных человеку с древних времен. Какими только волшебными качествами не наделяли его народные легенды и предания! Он дарит человеку вечное здоровье, возвращает молодость, сохраняет красоту.
В сказочном ореоле маячил перед маленьким Борей этот неказистый корешок, напоминавший своей формой человеческое тело. Боря думал тогда, что женьшень растет там, где были некогда источники живой воды. Он впитал в себя ее свойства и вот излечивает недуги и вливает бодрость в тела утомленных, обессиленных.
Повзрослев, Озеров понял, что творить чудес женьшень не в состоянии, что нет в нем веществ, которые могли бы устранить морщины с лица, сделать подвижной парализованную руку, заставить вновь биться остановившееся сердце. И все же в глубине души теплилась надежда, что есть на Земле растения, обладающие еще более благотворными свойствами, чем “корень жизни”, что когда-нибудь люди случайно наткнутся на них или при помощи методов селекции и гибридизации сами создадут растения, корни или плоды которых будут врачевать раны, возвращать силы, повышать выносливость и жизнестойкость человеческого организма.
Множество тайн и диковинок хранят в своей чаще дремучие леса, десятки неведомых растений тянутся к свету и теплу на склонах горных цепей Гималаев и Анд, далеко не все морские водоросли изучены учеными и нашли себе применение в фармакологии.
Мечта отроческих лет прилетела с Озеровым
Ему казалось, что в тропических лесах Венеры, подверженных воздействию мощных стихий, облучаемых более интенсивными, чем земные растения, потоками солнечной радиации, испытывающих влияние могучих электрических разрядов и питаемых соками иных составов, могли вырасти корешки, схожие своими свойствами с женьшенем, но обладающие способностью еще более благотворно действовать на живые организмы.
Искать. Всегда искать. Везде искать. Искать до последнего вздоха — таков долг советского ученого.
И Озеров искал. Искал полезные ископаемые. Искал источники живой воды. Искал венерянских родичей женьшеня.
Заговорив как-то с Ноэллой о флоре Векеры, Борис Федорович узнал от нее, что в лесах тропического пояса планеты встречаются огромные грибы диковинной расцветки. С больших извилистых шляпок их свисает легкое светящееся покрывало.
Борису Федоровичу захотелось взглянуть на это чудо венерянской природы и собрать его споры.
Однажды вечером, дней через пять после стычки с ямурами, когда Сергей беседовал с Ноэллой, а Олег производил научные наблюдения, Борис Федорович отправился в одиночестве на поиски грибов.
Сперва он шел через папоротниковые заросли, потом спустился в лесистую котловину.
Километрах в трех от “Сириуса” Озеров обратил внимание на диковинное вьющееся растение, оплетающее ствол дерева подобно тому, как усики гороха обвивают жерди изгороди.
От жилистых, толстых, как корабельные канаты, лоз ступеньками отходили остроконечные листья. Между листьями висели причудливые кувшины метра в два каждый, усеянные яркими пурпуровыми и фиолетовыми пятнами. Над горловинами кувшинов покачивались зонтики-крышки, испещренные голубыми и розовыми жилками. Казалось, какой-то художник, пробуя краски и подбирая тона, провел кистью несколько извилистых линий и, не докончив начатого рисунка, ушел.
Сказочная красота необычайных цветов так поразила Бориса Федоровича, что он не услышал шелеста ветвей, осторожно раздвигаемых двумя карликами, заметившими Озерова и несколько минут шедшими по его пятам.
Цветы— гиганты заинтересовали Озерова.
Он подошел вплотную к одному из них и нагнулся над кувшином. Ему хотелось рассмотреть его внутренность и понять назначение. Свет, с трудом пробивающийся сквозь густую листву дерева, не достигал дна кувшина. Озеров перегнулся еще сильнее, касаясь талией изогнутого края. А кувшин будто этого и ждал — раскрылся еще шире.
Чувствуя, что теряет равновесие, Озеров искал руками чего-нибудь прочного, за что можно было бы ухватиться. Но пальцы скользили по гладкой, словно отполированной листве, под ногами пружинили изогнутые стебли, туловище, перевешиваясь через горловину кувшина, медленно съезжало по крутому перегибу. Озеров и опомниться не успел, как оказался внутри кувшина и сразу же до щиколоток погрузился в какую-то вязкую, дурно пахнущую жидкость.
Протянутые вверх руки не доставали до края кувшина, скользили по восковым стенкам, натыкались на острые шипы. Хитрая на выдумки природа сделала все для того, чтобы живое существо, привлеченное к кувшину его резким запахом и яркой наружной окраской, не смогло бы, попав в него, самостоятельно выбраться наружу.