На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.
Шрифт:
Когда мы кончили подсчеты, подошел наш фельдфебель, механик Георгизон. Взглянув на полученные итоги, он заметил: «Да, но вы еще не учли в составе японского флота двух новых аргентинских броненосных крейсеров, купленных японцами в Италии. Ведь, по последним сведениям, они уже прошли Сингапур и вступили в Тихий океан». На это ему возразили:
— Ну, это еще вопрос, — пропустят ли их в Зондском архипелаге наши крейсера. Если же они успеют скрытно проскочить, то тогда для сравнения сил надо причислить к портартурской эскадре также и отряд Вирениуса в составе «Осляби», «Авроры», «Донского»,
Затем перешли к оценке стратегического положения обеих сторон. Приходилось признать, что с этой точки зрения японский флот имеет на своей стороне все преимущества. Опираясь на свои многочисленные и хорошо оборудованные военно-морские базы, японцы занимают исключительно благоприятное положение, они могут концентрировать свои силы для сосредоточенных ударов, тогда как русский флот по необходимости разделен между Артуром и Владивостоком. Бросить же Артур мы не может, потому что это было бы равносильно отказу от защиты наших позиций в Маньчжурии и южных выходов к Тихому океану на Ляодунском полуострове.
Но зато японцы не имеют никакого морского резерва, а у нас еще есть большие силы в Балтике, которые могут быть переброшены на Восток и тогда наш перевес станет очевидным. Значит, Россия должна оттянуть начало войны, а если она вспыхнет, дождаться соединения балтийских подкреплений с Тихоокеанской эскадрой и сокрушить японский флот решительным ударом.
Пока мы делали выводы из стратегического положения обеих сторон, подошел механик 3-го курса Вася Филипповский, который отстал от своего курса в предыдущем году.
— Мне кажется, вы не учли решающего главного обстоятельства: вы подсчитали только пушки, но не приняли в расчет, что японцы должны бороться за свою жизнь и за свое будущее, тогда как мы в Маньчжурию и в Порт-Артур влезли только в погоне за наживой и за политическим престижем, защищать безобразовские аферы на Ялу, в которых наш народ никак не заинтересован!
Поднялся общий шум, кто-то крикнул: «Ну, Васька Красный! А твои японцы в Корее чем занимаются, чьи интересы защищают? Уж молчи лучше».
Наконец, начали расходиться, но в дортуарах еще долго слышались разговоры между соседями по койкам.
25 января. Сегодня из утренних кронштадтских газет стало известно, что вчера Япония разорвала с Россией дипломатические отношения. Япония отозвала своего посланника из Петербурга, который перед отъездом вручил ноту министру иностранных дел Ламздорфу с таким заявлением: «Япония считает все средства для урегулирования разногласий с Россией по вопросам дальневосточного политического положения исчерпанными и оставляет за собой свободу действий». Слово «война» не было употреблено в ноте, но ее характер был равносилен объявлению войны.
Русское правительство сделало распоряжение своему посланнику Розену покинуть Токио, который с посольством уехал в Шанхай. Однако в сегодняшних питерских газетах сообщается в успокоительном тоне, что надежды на мирное урегулирование конфликта еще не потеряны, так как русское правительство обратилось к Франции с просьбой принять на себя посредничество в переговорах с Японией.
Делькассе [12]
12
Делькассе — с 1898 по 1905 г. и с 1914 по 1915 г. французский министр иностранных дел, ярый империалист.
В некоторых газетах передаются сведения, что все японцы срочно ликвидируют свои торговые предприятия и другие дела в России и в Порт-Артуре, готовясь к немедленному отъезду.
Нам было известно по рассказам лиц, близких к морским и дипломатическим кругам, что уже две недели назад японский посланник Курино вручил Ламздорфу ноту с рядом требований по поводу разногласий и конфликта в Корее на реке Ялу, причем настоятельно просил дать ответ к определенному числу. Еще накануне Нового года русскому посланнику в Токио были сообщены последние японские предложения. Передавая их барону Розену, японский министр иностранных дел Комура добавил: «Дальнейшее промедление будет крайне неблагоприятно для обеих сторон».
Но в Петербурге не придавали этим шагам Японии серьезного значения. Шли совещания, переговоры министров — бюрократическая машина работала своими обычными темпами. Недавно на придворном балу в Петербурге японский посланник, встретившись с французскими дипломатами, в очень встревоженном тоне просил их повлиять на Ламздорфа, чтобы добиться своевременного ответа на ноту. Отсутствие ответа создает впечатление, что русское правительство не уясняет себе остроты положения.
Неужели же и в последнюю минуту наши руководители не опомнятся и не осознают, что Япония уже накануне решительного шага и дальше играть с огнем нельзя?
26 января. В училище получен приказ из штаба о досрочном производстве всех воспитанников механического отдела старшего — четвертого курса в младшие инженер-механики флота с немедленным зачислением на корабли Тихоокеанской эскадры. Их отъезд на Восток должен состояться через 3–4 дня.
Суета в училище поднялась невообразимая. Наше училище стало центром внимания в Кронштадте. К нам постоянно приходят, инженеры и офицеры с судов, стоящих в Кронштадском порту, и высказывают свои предположения о возможных событиях ближайшего будущего.
Наши свежеиспеченные механики гордятся тем, что при первых признаках тревожного положения во флоте тотчас же вспомнили о них. В этом механики видят доказательство того, что сама жизнь поднимает их роль во флоте. Надо ожидать, что в скором времени они займут на кораблях то положение, которое соответствует их значению в связи с развитием морской техники. Досрочный же выпуск во флот механиков без экзаменов и защиты дипломных проектов все считают доказательством высокого доверия к постановке учебного дела в училище, потому что для ответственной технической службы во флоте сразу используется весь очередной выпуск инженеров без официальной проверки их.