На ощупь

Алифанова Ольга

Дрожит в моей груди осенний поцелуй.

Наш опыт пережит, давай других балуй…

Боже, что это было? Когда я пела, точнее, когда мы пели… Это что-то невероятное… У меня бежали мурашки… Наши голоса стали единым целым. Их нельзя было разъединить на два, услышать по отдельности… Это было так красиво…

Меня переполняло безмерное чувство благодарности к Мише,

чувство тепла и добра.

– Миша, можно я пожму твою руку? Это было нереально!

– У меня есть время подумать? Или надо сразу дать ответ?

– В смысле?

– Шучу. Можно даже обнять!

– Отлично. Тогда и то и то!

Я по-дружески пожала Мише руку и обняла его. Какой потрясающий день! Мы попрощались, и я заторопилась домой.

Вернулась к маме счастливая! Первым делом забежала в свою комнату и достала с антресолей гитару. Боже, сколько лет не держала ее в руках… Она запылилась и совсем расстроилась. Подтянула струны, настроила ее. Нашла в письменном ящике свои юношеские песенники. И знаете что? Я два часа играла и пела без остановки. Какое же это удовольствие… Пальцы с непривычки, конечно, болели, но это нестрашно… Я наслаждалась…

Потом вышла из своей комнаты. Мама сидела в зале в кресле и читала книгу.

– Мамулечка, можно я тебе спою?

– Доченька, конечно! А то я все слушаю, умиляюсь, мечтала еще и увидеть. Лизонька, ты вся светишься, такая счастливая!

– Мама, спасибо тебе, что познакомила с Мишей. Он такой хороший, с ним легко и весело. Мы столько хохочем. У него невероятное чувство юмора. И мне он уже кажется не таким страшным, а то вначале я что-то немного испугалась…

– Солнышко, он замечательный, у него доброе сердце. Я им восхищаюсь!

– Да… Это чувствуется…

В итоге у нас был вечер бардовских песен. Мама тоже хорошо поет и знает много песен. У нее дар от природы, хоть она нигде специально не училась.

Потом я приготовила чай. Мы разговорились.

– Мама, ты знаешь, у меня какое-то двоякое чувство. С одной стороны, я впервые испытываю особенное чувство счастья, с другой – у меня в душе депрессия. Я такая слабая, вся забитая, боюсь Стаса. Я настолько слаба, что даже не могу у него забрать дочек. Думаю, как они там, представляю, как плачут по ночам, скучают… Как им Стас объяснил мое отсутствие – непонятно… В его манере сказать, что их мама бросила и никогда не вернется. Когда думаю об этом, меня словно обжигает кипятком. Мне кажется, Стас не отдаст девочек. Мама, я не знаю, что делать…

– Лизонька, девочка моя… Как же Стас тебя загнобил! Сколько неуверенности в тебе, переживаний… И смотри, что в твоих мыслях:

«девочки плачут», «не отдаст», «я слабая»… Сейчас это твои установки… Измени их.

– В смысле? Как?

– Мы имеем то, о чем думаем. Порой мы сами себе создаем реальность.

– Мама, подожди, ведь Миша про это тоже говорил и еще про ресурсное состояние. Я уже стала практиковать, делала это с мыслями об исцелении. Ведь получается, я могу еще в это добавить и счастливые мысли о дочках?

– Милая, можно все! Ты даже не представляешь, какими мы обладаем ресурсами.

С мамой проговорили до поздней ночи. Мне с ней очень интересно. Она такая мудрая, нежная, милая. Совсем другая… Как же поменялась… От нее веет женственностью. Еще мама сказала, что скоро познакомит меня кое с кем. При этом у нее светились глаза. Было видно, что, с одной стороны, она немного волнуется, с другой – это ее очень греет.

Перед сном решила почитать и в интернете нашла биографию Стиви Уандера. Статья меня очень увлекла. «"Глупо обижаться на судьбу, глупо ныть, а еще глупее – жалеть себя. Просто забудь о том, что твои глаза не видят, и живи как все – только намного лучше, намного интереснее", – это внушила Стиви одна умная женщина – Лула Мэй Джадкинс. Его мать. Она родила сына в больнице для бедных на полтора месяца раньше срока. "Мальчик не выживет", – сказал ей врач. "Выживет, что бы вы мне ни говорили!" У новорожденного действительно было слишком мало шансов выкарабкаться, вот врачи и позволили себе "недоглядеть": в инкубатор, куда его поместили, подавалась воздушная смесь с избытком кислорода. Однако Стиви выжил! Вот только оба глаза оказались обожжены…

Его мама выработала собственную стратегию воспитания сына: поменьше нянчиться, побольше любить и уважать. Мальчик подолгу оставался дома один, зато научился обходиться без посторонней помощи. По малейшим оттенкам звука, отражающегося от стен и предметов в комнате, он ориентировался с феноменальной точностью. А уж передвижение людей Стиви определял так ловко, как будто видел их собственными глазами. Лула делала все, чтобы развить в нем слух, остроту реакции и… интуицию. Стиви непостижимым образом научился угадывать формы и цвета (Лула объяснила ему, что такое цвет, что листва зеленая, молоко белое, а банан желтый). Мать научила его даже… понемногу читать – не по каким-нибудь там специальным книгам для слепых, а по самому обычному букварю. Пальцы Стиви от природы отличались необычайной чувствительностью, а упорные тренировки довершили дело: он стал различать на ощупь мельчайшие крупицы типографской краски!

Конец ознакомительного фрагмента.