На основании статьи…
Шрифт:
— Костя, сегодня уже не работа. Позвони дежурному по городу, пусть на час даст оперативный «рафик». Сочини какую-нибудь понтяру. На перехват или на обыск… Я тут кое-что придумал… Все поедем ко мне.
На Петроградской стороне, на углу Малой Посадской и Кировского, под тусклыми фонарями, облепленными мокрым снегом, отстаивалась вереница никому не нужных сейчас такси. Зеленые огоньки за грязным лобовым стеклом настороженно вглядывались в снежно-слякотную ночную порошу.
— Останови, пожалуйста, — сказал Кирилл водителю милицейского автобуса и попросил Степанова: — Дай
Выпрыгнул из машины в мокрый снег и, хлюпая вмиг промокшими полуботинками, подошел к последней машине этой полуспящей ночной зеленоглазой очереди. Водитель опустил боковое стекло, сказал сонно:
— Хочешь, чтобы мне голову оторвали? Иди к первой машине.
— Мне не ехать…
— Тогда какого хрена?
— Водка есть?
— Пузырь — пятера.
Кирилл Теплов снял с руки свои эффектные черные французские часы, показал таксисту:
— На сколько потянет?
Таксист оживился. Сна — ни в одном глазу! Послушал часы, поразглядывал их своим хитрым глазом, подумал и небрежно сказал:
— Три пузыря.
— Побойся бога!
— А я что делаю? Аж трясусь! Пусть твой бог мне соли на хвост насыплет. Могу добавить только зажор. Закусь, так сказать.
— Тогда салат «Оливье» и четыре котлеты по-киевски.
— Это ты завтра в «Метрополе» закажешь. А пока — палка краковской и кирпичик черняшки. Черняшка — свежак!
— Давай! — И Кирилл раскрыл портфель.
…Когда все полтора литра водки были выпиты, а черный хлеб, оказавшийся действительно очень свежим, был уничтожен вместе с краковской колбасой, в окна крохотной квартирки Кирилла Теплова на Кронверкской стал просачиваться серенький тоскливый рассвет.
Успокоившийся было Леха Петраков сильно захмелел и снова горько расплакался. Потом вдруг что-то вспомнил и почти трезво спросил:
— А где моя пушка?
— Спи, — сказал Николай Иванович. — Я ее еще в «управе» в сейф запер.
Кирилл и Костя уложили Леху в «большой» тринадцатиметровой комнате, половину которой занимала гигантская продавленная тахта. Под кодовым названием — «лежбище котиков».
Леха сразу же захрапел, а Костя устало прилег рядом.
Количество юных стюардесс, зрелых манекенщиц из Дома моделей и продавщиц универсальных магазинов, а также медицинских сестер и студенток Библиотечного института старших курсов, с наслаждением прошедших через эту тахту, было неисчислимо!
Но впервые в истории легендарного «лежбиша котиков» на нем спали старший оперативный уполномоченный Управления уголовного розыска капитан милиции и старший следователь по особо важным делам прокуратуры города Ленинграда, советник юстиции какого-то там класса!
На узенькой кухоньке, соединенной со второй — девятиметровой комнаткой, где стояли книжные стеллажи, письменный стол с пишущей машинкой и повсюду валялись папки с вырезками и записями, которые когда-нибудь могут пригодиться, — Кирилл и Николай Иванович пили чай.
— Жалко, — сказал Николай Иванович, допивая чай из большой кружки.
— Кого жалко? — спросил Кирилл.
— А всех жалко. Спасибо, Кира. Пойду. А то моя с ума сойдет. Ей волноваться
— А вы позвоните ей, Николай Иванович.
— Нельзя. Еще хуже будет. Испугается. Ты что думаешь, меня по возрасту сокращают? Не-ет… Меня на пенсион выпихивают за то, что у меня уже двадцать четыре года жена — Ася Самуиловна…
…Потом, стоя на лестничной площадке, Николай Иванович, крепко сжимая руку Кирилла, тихо спросил:
— Господи, Кирка… Когда же все это блядство кончится? Когда же мы начнем жить по-человечески? Неужели так ничего и не изменится?
«…основного фигуранта этого дела, начальника Управления безопасности одного из силовых министерств России генерала-лейтенанта Василия Приходько приговорить к двадцати пяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
Шестерых подсудимых, старших офицеров Московского уголовного розыска, обвинитель требовал осудить на сроки от девятнадцати до двадцати пяти лет.
По версии следствия они создали организованную преступную группу и несколько лет, вплоть до момента задержания, вымогали деньги у бизнесменов и совершали другие преступления.
На полученные средства офицеры приобретали дорогую недвижимость в России и за границей, автомобили высшего класса и другие предметы роскоши.
Из банковских ячеек, принадлежавших «оборотням», следователи изъяли в общей сложности около трех миллионов долларов.
У одного из фигурантов дела, генерала-лейтенанта Василия Приходько, следователи с помощью Интерпола обнаружили особняк на престижном испанском курорте, а также счета в банках Швейцарии, Италии, Испании и Кипра»…
В статье же 1963 года Кирилл Теплов описал эпизод проведения следственного эксперимента с «золотыми» червонцами Алимханова коротко и достаточно иронично. Не обнаруживая даже тени симпатий всей следственной группы к арестованному Р. Ш. Алимханову.
Единственное, что шло в этой статье открытым текстом, это то, что Р. Ш. Алимханов — человек фантастически талантливый, коли сумел своими «игрушечными» русскими империалами конца девятнадцатого столетия так мощно усилить достаточно бедную палитру советских экспортных сувенирных изделий.
И, конечно же, со своей «продукцией» он был просто обязан как-то официально зарегистрироваться в своем райисполкоме, по месту постоянного жительства, в специальном отделе, выдающем разрешения на занятия «кустарным промыслом».
А так как он это вовремя не сделал, то теперь подпадает под статью 153 Уголовного кодекса РСФСР — «Незаконная частнопредпринимательская деятельность». И если наш советский, самый гуманный суд в мире не смягчит наказание подсудимому Р. Ш. Алимханову до условного срока, то он из-за своего же головотяпства может получить пять лет лишения свободы.