На острие
Шрифт:
– Откуда взялись эти цифры? – спросил Мартель, ткнув пальцем в принесенную из кабинета таблицу.
Викрам прервал разговор, положил трубку на место и объяснил:
– Это то, что, по моим оценкам, мы должны будем в конце месяца выплатить «Блумфилд-Вайс» в качестве обеспечения за облигации ИГЛОО.
До последнего делового дня месяца – 27 февраля – оставалась лишь неделя.
– Но здесь какая-то ошибка. Ты указываешь, что нам надо найти сто пятьдесят миллионов евро. Мы столько не наскребем.
Викрам поднял на босса глаза и пожал плечами:
– Облигации ИГЛОО так сложны, что их переоценивают в конце каждого месяца. Я поколдовал
– Ты уверен в своих расчетах?
– Нет. Все зависит от того, какие допущения они используют при оценке уровня волатильности. Расчеты осложняются и тем, что цена погашения базируется на той валюте, которая в Италии займет место евро, то есть на той валюте, которой пока не существует. Но я манипулировал цифрами, поставив себя на их место. И вот результат.
Мартель набрал полную грудь воздуха, выдохнул, раздув щеки, и сказал:
– Ты же знаешь, что таких денег у нас нет. Мы сможем наскрести двадцать или даже пятьдесят миллионов. Но сто пятьдесят… Ни за что. Все, к черту, рухнет. Игра закончится. Ничего не останется. Rien. [5] – Мартель рубанул в воздухе рукой, рискуя обезглавить Викрама, если бы тот вовремя не пригнулся.
Викрам с несчастным видом кивнул. Все, что ему удалось накопить, он тоже вложил в фонд «Тетон».
5
Ничего (фр.).
– Знаю, – сказал он. – Но мы сделать ничего не можем.
– Но какой-то выход должен быть! – воскликнул Мартель, ударив кулаком по столу Викрама. Удар был такой силы, что коробка с ручками и карандашами перевернулась, содержимое вывалилось на пол. Все трейдеры как по команде повернули головы в сторону босса.
Увидев округлившиеся от ярости глаза шефа, Викрам сказал:
– Я не умею творить чудеса, Жан-Люк. Если рынок на следующей неделе не рухнет, нам крышка.
Мартель обжег подчиненного взглядом. Он знал, что Викрам способный и честолюбивый, но всегда играет по существующим правилам. Однако в такие времена, как сегодня, надо создавать свои правила. Мартель попытался это ему втолковать.
– Я тебе не раз говорил, что ключ к успеху – продолжение игры. Это классическая ситуация удваивания ставки, и если мы будем продолжать, то в итоге выиграем. И здесь нужен творческий подход. Если ты на него не способен, то проявить его должен я. А теперь давай подумаем. – Мартель принялся расхаживать взад-вперед перед столом Викрама.
– О'кей, – уныло протянул тот.
– Кто производит переоценку? «Блумфилд-Вайс» или кто-то другой?
– Для таких сложных сделок, как эта, цены устанавливает только «Блумфилд-Вайс».
– Хорошо. И для установления цены они пользуются своей моделью, не так ли?
– Верно.
– И эта модель будет целиком зависеть от тех допущений, которые они для нее изберут?
– Да.
– Bon. [6] В таком случае нам следует позаботиться о том, чтобы это были правильные допущения.
– Несколько лет назад мы могли бы это сделать, – покачал головой Викрам. – Сейчас ничего не получится. Инвестиционные банки создали целые департаменты, которые заняты только
6
Хорошо (фр.).
Мартель, перестав расхаживать, сказал с улыбкой:
– Послушай, Викрам, всегда имеется способ обойти любую систему, используя человеческий фактор, и этот фактор называется алчностью. Предложив хороший стимул, можно коррумпировать кого угодно.
Викрам закрыл глаза. Он знал, что за этим последует.
– Я хочу, чтобы уже сегодня ты сел в самолет, дабы предложить нужный стимул нужному человеку.
9
Перумаль пришел слишком рано. Как бы ни уставал, он всегда являлся раньше назначенного времени, особенно когда нервничал.
Он обвел взглядом помещение ресторана, бывшее когда-то операционным банковским залом. Громкая болтовня посетителей создавала вокруг него звуковую стену. Но заведение ему нравилось. Одетые в черное клевые официантки и официанты подавали на клевых тарелках блюда клевой французско-тихоокеанской кухни банкирам в клевых костюмах. Он решил, что это как раз одно из тех мест, которое может понравиться Викраму.
Возникший буквально из ниоткуда Викрам Рана за какие-то несколько недель стал его лучшим клиентом. Хотя «Блумфилд-Вайс» и вел дела с фондом «Тетон» в операциях с облигациями, группа деривативов никогда раньше не вступала в деловые отношения с фондом. Когда Викрам первый раз позвонил им неведомо откуда, у телефона, по счастью, оказался Перумаль. После сделки с ИГЛОО Карр-Джонс хотел надавить на клиента, но Перумаль убедил его этого не делать. Как шутили некоторые, в дело вмешалась индийская мафия, или, если быть точным, весьма деликатные отношения между соотечественниками, которые мог разрушить один неосторожный шаг.
На самом деле все обстояло не так. Викрам во всех своих проявлениях был стопроцентным американцем. Перумаль предполагал, что его предки состояли когда-то в касте воинов и были выходцами из Северной Индии. Семья Перумаля принадлежала к более низкой касте и обитала в южном штате Керала. При встречах Перумаль и Викрам полностью игнорировали предрассудки своего общего субконтинента.
Сейчас Перумаль молил богов, чтобы Викрам привез ему еще одну сделку, сравнимую по масштабам с таким слоном, как ИГЛОО.
– О… Перумаль! Извини за опоздание!
На Викраме был элегантный итальянский костюм и шелковый галстук. Он возвышался над Перумалем, и, несмотря на костюм, было заметно, насколько развита его мускулатура. У Перумаля даже мелькнула мысль о своей неполноценности. «Я не менее умен, чем этот парень», – сказал он себе, занимая место за столом и беря в руки меню. Оказавшись по итогам национальных экзаменов в числе одного сотого процента лучших учеников страны, Перумаль получил право продолжить учебу в Индийском технологическом институте в Мадрасе. Хорошее образование не было куплено ему родителями, он самостоятельно заслужил его, соревнуясь с миллионами выпускников индийских школ.