На острие
Шрифт:
– Я читала, что несколько лет назад по Москве прокатилась волна убийств банкиров. Бодинчук и в этом был замешан?
– Да. Он выиграл войну. То же самое произошло и в Киеве в 2002 году. Никто не хочет становиться его врагом, но в то же время никто не желает быть его другом. Это почти так же опасно. Надеюсь, он не ваш клиент?
– Нет, – ответила Сэнди, качая головой. – И вряд ли когда-нибудь таковым станет.
– Рад это слышать, – сказал Олег, приступая к рыбе.
– Вы, случайно, не слышали, ведет он какие-нибудь дела с Жан-Люком Мартелем? Этот человек управляет хеджевым фондом «Тетон».
– Я знаю Жан-Люка Мартеля. Или, вернее, знаю о нем, – ответил Олег. – И, отвечая на ваш вопрос, скажу – какая-то
– Где это было?
– В Сент-Морице в прошлом году. Серьезные парни из бывшего Советского Союза обожают там кататься на лыжах, и я опустился до того, что бываю там дважды за сезон.
– Это, должно быть, круто!
– О да. Производит сильное впечатление.
– Когда точно вы их там видели?
– Примерно год назад. Дайте подумать… Думаю – в начале марта.
– Как раз перед тем, как Италия вышла из зоны евро?
– Да, примерно тогда. – Олег отпил вина и спросил: – Но почему вас это так интересует?
– Простите, – ответила Сэнди, – но боюсь, что ничего не могу вам сказать.
– Работаете для клиента?
– Нет, для себя. Или, скорее, для подруги. – Сэнди подумала о Джен, и благостное состояние, навеянное хорошим вином и обществом Олега, куда-то испарилось. – Да, для подруги.
Олег протянул руку через стол и, прикоснувшись к ее ладони, негромко сказал:
– Если это что-то личное, то выслушайте мой совет: держитесь от Михайлы Бодинчука как можно дальше. Вы понимаете?
Сэнди улыбнулась. Ей нравилась, но в то же время немного смущала его забота о ней.
– Да, понимаю.
Чуть позже, когда они, выйдя из ресторана, шли по узкому проулку, Олег сказал:
– Я рад, что вы мне позвонили, хотя и понимаю, что вы это сделали для того, чтобы получить информацию о Бодинчуке.
– Я тоже рада, – ответила Сэнди. – И дело не только в Бодинчуке. Этот вечер и общение с вами доставили мне огромное удовольствие.
– Послушайте. – Олег остановился. – Вообще-то я никогда не прошу об этом на ранней фазе знакомства, но, поскольку вы улетаете в Штаты и это, возможно, мой последний шанс, я позволю себе задать вам вопрос: не желаете ли вы заглянуть сейчас ко мне?
– Простите, Олег, нет. Сегодня ничего не получится.
– Хорошо. Но если у вас возникнет потребность узнать о других русских бандитах, вы знаете, куда звонить. А если серьезно, то я буду очень рад новой встрече.
К ним подкатило такси. Сэнди чмокнула Олега в щеку и села в машину. Пока кеб лавировал в толпе людей, заполнивших улицы вечернего Сохо, Сэнди улыбалась. Может, ей все же стоило принять его приглашение? Ведь Олег ей нравился. И кроме того, прошло очень много времени с тех пор, когда она провела ночь с мужчиной.
Викрам смотрел сверху на Бостон и лежащий чуть южнее полуостров Кейп-Код, слегка напоминающий согнутую в локте руку. Через час они приземлятся в Нью-Йорке, в аэропорту Джона Ф. Кеннеди. Как он и предполагал, путешествие в Лондон оказалось пустой тратой времени. Джастин Карр-Джонс хоть и нервничал, но проявил твердость. По его словам, «Блумфилд-Вайс» исчерпал свои лимиты в делах, которые вел с фондом «Тетон». Он вежливо, но твердо отклонил предложение Викрама, гарантирующее банку вознаграждение в тридцать миллионов долларов. Как только стало ясно, что соблазнить Карр-Джонса не удастся, Викрам протрубил сигнал к отступлению. Он не сомневался, что переоценка облигаций «ДЖАСТИС», которая должна была состояться через неделю, станет для фонда катастрофой. Викрам решил прекратить дискуссию.
Мартелю еще неделю назад следовало избавиться от части портфеля, как и предлагал Викрам. Однако тот высмеял
Однако был ли он прав на самом деле? Во время его службы в фонде «Тетон» возникло два или три момента, когда у него не оставалось сомнений в своей правоте, но каждый раз оказывалось, что он ошибался, а прав оказывался Мартель. Чрезмерная уверенность Викрама в собственной непогрешимости была лишь следствием разницы в их математических способностях. Мартель был хорош в математике, но Викрам значительно превосходил в этом босса, и вообще было очень мало тех, кто мог с ним сравниться по части расчетов. В школе, колледже и аспирантуре он всегда первым находил правильное решение самой сложной задачи. Эта способность и привела его в мир финансов. В царстве деривативов самые большие деньги делает тот, кто быстрее всех умеет находить правильные решения.
Он отточил свой талант в одном из инвестиционных банков на Уолл-стрит, а затем, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, перешел к Мартелю, который тогда искренне верил, что соображает лучше, чем все другие. В хеджевом фонде это можно было доказать, только делая миллионы.
Во всяком случае, таков был план Викрама. Но, работая на Мартеля, он узнал нечто такое, чего не мог предвидеть: интеллектуальное превосходство над всеми остальными не гарантирует успеха. Достижения Мартеля вовсе не находились в прямой зависимости от его способностей. Они даже не были результатом рационального анализа возможностей и рисков. Этому, в конце концов, мог бы научиться и Викрам. Мартель обладал талантом, которого не было у Викрама и о котором он страстно мечтал. Мартель, казалось, точно знал, когда можно сделать большую ставку и, сделав, держаться до конца. Было много случаев, когда на месте босса он наверняка бы отступил. За примерами ходить не надо. Отсутствие технического прорыва в 1999-м, опасная эластичность рынка итальянских государственных облигаций в прошлом году и усугубляющаяся слабость японского рынка заставили бы Викрама резко сократить позиции.
Ему во всем чудилась угроза катастрофы, но Мартель, очевидно, видел нечто иное. Не исключено, что и на сей раз он сумеет прорваться.
Мысль о том, что Мартель в очередной раз представит его дураком, не только злила Викрама, но и приводила в трепет. Наступит день, когда он тоже научится действовать как босс. После этого он создаст собственный фонд, отодвинув Мартеля в тень.
Лайнер приближался к Нью-Йорку, где Викраму предстояла встреча с людьми из «Ю-Эс коммерс», с которой он, впрочем, не связывал никаких надежд. Затем он сядет в реактивный самолет Мартеля и полетит в Джексон-Холл. А что, если задержаться в Нью-Йорке еще на несколько часов? Викрам поклялся себе, что это больше не повторится. К дьяволу! В опасные времена следует жить опасной жизнью.
Черил готовилась выйти из дома. Ей хотелось заглянуть в новую галерею художественной керамики, которая только что открылась в Гринвич-Виллидже. Какое счастье, что ей удалось вырваться из Джексон-Холл, чтобы снова насладиться свободой Нью-Йорка. Вызванный напряженной работой постоянный стресс Жан-Люка и нарастающий разлад в их отношениях мало-помалу превращали заснеженное ранчо в подобие тюрьмы. Черил стала летать в Нью-Йорк гораздо чаще.
Она была не очень высокого мнения о Жан-Люке. Его уязвимость и множество иных слабостей вначале притягивали ее. Это другие восхищались Мартелем – богатым плейбоем, или возмущались Мартелем – наглым спекулянтом. Она же видела в этом двухметровом мужчине лишь маленького, легкоранимого мальчика. Когда этот гигант лежал в ее руках, она не могла не ответить на его чувства. Кроме того, ей было страшно интересно увидеть, как живут те полпроцента американцев, чье чрезмерное богатство она так презирала.