На острове нелетная погода
Шрифт:
Я встал, включил настольную лампу и принялся за расчеты. Вот когда понадобились знания высшей математики, которая так трудно нам давалась в училище.
Пришлось порыться в конспектах, чтобы вспомнить кое-какие формулы. Инна, увидев мое усердие, приподнялась на локтях.
— Тебе помочь?
— Помоги, — с радостью согласился я, поняв, что она переживает из-за моих неприятностей не меньше, чем я.
Утром о своих расчетах я рассказал Геннадию.
— Да, ты прав, — согласился он, — если бы у нас был запас скорости, мы бы сбили
Надо доложить командиру полка.
— Иди доложи один, — как-то нехотя сказал он. — А мне надо поговорить с летчиками…
Щипков заставил меня повторить все расчеты, показать на чертежах и доказать свои доводы. Мы просидели с ним более часа, потом он вызвал Пилипенко, и мы занялись расчетами совместно.
— Будем надеяться, что ваша теория подтвердится практикой, — тепло сказал на прощание полковник.
КАТАСТРОФА
Будильник разбудил меня в четыре утра. Сегодня полеты предстояли особенно интересные и сложные — воздушные бои в стратосфере. Большие высоты, скорости, перегрузки…
Я снова лечу в паре с Дятловым. Давно мы не мерились силами. Теперь я на его удочку не поддамся. Посмотрим кто кого.
Я быстро собрался и в столовую пришел одним из первых. Следом Геннадий. Прошел мимо меня и не поздоровался. Видно, встал не с той ноги. А может быть, считает, что первыми должны здороваться подчиненные?
Я посмотрел на него. Нет, в лице не было ни надменности, ни высокомерия; наоборот, оно было каким-то подавленным и изможденным. Перед Геннадием стояла тарелка со вторым, к которому он не притронулся, и стакан с какао.
«Что с ним происходит?» — недоумевал я.
Рассвет наступил незаметно. «Воробушки», наши прежние машины, стояли уже без чехлов. Воздушный бой мы будем проводить на них. На «ласточках» это почти невозможно: слишком велика скорость. Одним словом — перехватчики: настиг, увидел, атаковал. Если же первая атака почему-либо сорвется, второй может и не быть: небольшой отворот займет столько времени, что противник успеет уйти за пределы захвата радиолокационного прицела, надо снова будет наводить с земли.
На предварительной подготовке к полетам некоторые летчики высказали мнение, что воздушный бой при современной технике — отжившее понятие, что нужны другие тактические приемы, незачем устраивать воздушную карусель. Дятлов дал этим летчикам отповедь. Действительно, что, как не воздушный бой, развивает у летчика дерзость, смекалку, мастерство, военную хитрость и быстроту реакции?..
На утреннем построении мы снова встретились с Геннадием. И снова он не поздоровался. Но теперь вид его был не таким подавленным. Он проверил у нас карты, спросил, как подготовлены истребители, и дал последние напутствия. Говорил кратко, спокойно и деловито. И все же вид у него был необычный: глаза нервно поблескивали, под ними залегли темные круги.
Поговорить с Геннадием мне так и не удалось. С построения он сразу
Через несколько минут в воздух поднялись и мы с Дятловым. Бой у нас получился затяжным и безрезультатным, и мы, пробыв в зоне положенное время, взяли курс на аэродром. А когда сели, услышали потрясающее известие — разбился Геннадий.
К вечеру прилетела комиссия для расследования причины происшествия. Два дня она собирала остатки самолета, исследовала их, но толком ничего не могла установить. А на третий день к нам пришла опухшая от слез Дуся и заявила, что во всем виновата она.
Мои подозрения подтвердились. Оказалось, Дуся действительно полюбила Винницкого, и они встречались. Об этом узнал Геннадий, накануне между супругами произошло объяснение. Дуся во всем призналась. Геннадий не спал всю ночь. И вот… То ли он потерял сознание на перегрузках, то ли умышленно не стал выводить истребитель из пикирования… Тайна осталась с ним.
…Геннадия мы похоронили у подножия Вулкана. Какой был сильный и напористый человек, но каким оказался слабым в минуты душевного потрясения!..
Дуся после похорон уехала в Нижнереченск. Ей дали там квартиру. Оставаться в гарнизоне ей было бессмысленно — все здесь напоминало о Геннадии, а кое-кто из жителей смотрел на нее с презрением, догадываясь об истинной причине гибели Геннадия.
СНОВА ШАР
А жизнь течет своим чередом, несмотря ни на что.
В субботу, перед самым уходом со службы, Дятлов объявил всем летчикам и техникам, входившим в состав дежурных расчетов, чтобы никто никуда из гарнизона не выезжал. Причина ясная: приехала инспекция, в любое время могут объявить тревогу.
— Ждешь, ждешь этого воскресенья, — недовольно заворчал молодой летчик лейтенант Пальчевский, — месяц в городе не был.
— Не умрешь, — ответил ему Дятлов. — Да и делать там нечего. В кино здесь сходишь.
— В кино! — усмехнулся Пальчевский. — Тоже занятие…
Домой я не пошел: Инна еще не вернулась с работы, а без нее я чувствую себя как неприкаянный. Направился в клуб, в бильярдную. Вечером там всегда, полно народу, не дождешься очереди сыграть. А сейчас, наверное, никого нет…
Недалеко от клуба меня догнал лейтенант Пальчевский и вызвался в партнеры.
Едва мы сыграли партию, как в бильярдную вошли полковник Щипков и Синицын. Он уже подполковник.
— Вот кто тут гремит шарами, — улыбнулся Щипков. — Вы пообедать-то успели?
— А как же, — ответил Пальчевский. — Какая игра на пустой желудок! Вы как раз вовремя пришли. Пожалуйста, кий. Самоклад.
Щипков и Синицын играли молча и сосредоточенно. Оба спокойные, неторопливые, они обдумывали каждый удар, словно снайперы, следя за зеленым полем стола и выжидая, когда шар выйдет в ударное положение.