На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота
Шрифт:
Инквизиция господствует здесь равномерно, как и во всех владениях испанских, и притом, по уверению многих, с великою строгостью. Она имеет главное свое пребывание на острове Канарии. Для человека, свободно мыслящего, ужасно жить в таком месте, где злость инквизиции и неограниченное самовластие губернатора действуют в полной силе, располагающей жизнью и смертию каждого гражданина. Тенерифский губернатор, который есть притом и вице-король всех островов Канарских, не имел такой власти до самого нашего приезда. Она привезена ему пришедшим с нами в один день пакетботом и служит неоспоримым доказательством, что испанское правительство, вместо успехов в человеколюбивом и естественным правам соответственнейшем образе правления, более и более от того удаляется. Но чем именно побуждено было
Положим, что власть сия в руках просвещенного и благомыслящего мужа, каков маркиз де Кагигаль, не может быть вредною; но кто может поручиться, что она не достанется в руки к жестокости склонному, необузданному человеку. Здешний гражданин не имеет ни малейшей свободы. Никто не смеет даже побывать на корабле, стоящем на рейде, без дозволения губернаторского.
Октября 26-го дня, в 6 часов пополудни, привезено было с берега на корабль все остальное, но темнота вечера и неблагоприятствующий к отходу ветер были причиною, что я решился остаться на якоре до следующего утра. Сие сделал я тем охотнее, поелику узнал, что губернатор хотел на другой день посетить нас перед отходом. В 9 часов поутру имели мы в самом деле удовольствие видеть его у себя с немалою свитою гражданских и военных чиновников. При отъезде его на берег салютовал я девятью выстрелами, на что ответствовано было с крепости числом равномерным.
В 12 часов при весьма тихом ветре снялись мы с якоря. С нами вместе пошли отсюда два купеческих корабля: один картельный в Гибралтар, а другой испанский, пришедший того же дня из Малаги и назначенный в Рио-де-ла-Плата. Капитан последнего хотел свести на берег своих трудных больных, но губернатор сделать ему того не позволил, почему он и принужден был в таком печальном положении продолжать свое плавание. Чем более удалялись мы от Санта-Круса, тем западнее становился ветер; в вечеру дул от NO прямо с берега, но продолжался только до другого утра, в которое дул опять с южной стороны. На другое утро находилась от нас юго-западная оконечность Тенерифа на NW, 35°.
К вечеру сделался ветер западный и час от часу уклонялся к северу. В 6 часов следующего утра все еще видна была гора Пик со шканец. Итак, корабль наш в то время, когда виден был еще Пик, находился на широте 26° 35' 45'', а в долготе 16° 39' 10''. По наблюдениям известного кавалера де Борда и астронома Пингре, лежит Пик под 28° 17' северной широты и 19° 00' западной долготы от Парижа, или 16° 40' от Гринвича, почему и должны были мы увидеть его в 6 часов утра на севере, как то действительно и случилось, и находились от него расстоянием на 101 милю.
При весьма ясной погоде можно видеть гору Пик с салинга 25 милями еще далее, однако сие расстояние есть уже самое дальнейшее, в каком только ее видеть можно с таковой высоты при самой ясной погоде. Высота горы Пик определена уже многими наблюдателями. По Бордову определению, на геометрическом измерении основывающемуся и за самое верное принимаемому, высота ее составляет 1905 тоазов, или 11 430 футов.
Я держал SWtW, скоро же потом WSW, так как мне хотелось обойти острова Зеленого мыса с запада и увидеть из них только остров Св. Антония. Испанский корабль, вышедший с нами вместе из Санта-Круса, скрылся из виду на NO. Погода была хорошая и ясная при ветре от NW. В сие время приказал я отвязать канаты от якорей и, высушив, оные убрать. Служителей разделил на три вахты, невзирая на то, что по величине корабля 15 человек для всех работ не было достаточно, но я положился на хорошую погоду и постоянность пассатных ветров, и таковое разделение оставалось во время всего нашего путешествия даже и при самых худых погодах.
6-го на рассвете увидели мы остров Св. Антония в расстоянии от 25 до 28 миль. Ветер был весьма слабый, почему и велел я держать прямо на запад, дабы находиться от берега далее, потому что в близости высоких островов весьма часто бывают штили.
На сих днях ученые наши занимались многими опытами, изыскивая причину светящихся явлений в воде морской. Сии опыты, казалось, утверждали, что морская вода светится не от движения и трения частиц оной, но
Доктор Лангсдорф, испытывавший сии малые светящиеся тела посредством микроскопа и срисовавший несколько оных, открыл, что многие, превосходившие других величиною, были настоящие животные; в малых же приметил он также организацию животных. Однако опыты сии учинены им были на другой день; почему и неизвестно, живы ли оные были в то время, когда светили, или находились уже в брожении? Они светились не всякий день равномерно, из чего заключать можно: не имеет ли влияния на свет сих животных атмосфера? Не происходит ли то, может быть, от большей или меньшей электрической силы в воздухе? Сверх того, какая бы могла быть причина, что они светятся только в то время, когда движением корабля производится трение? Если же того не происходит, то и света не бывает.
10 ноября под 13° 51' северной широты и 27° 7' западной широты настал пассатный ветер от NO, уклонявшийся довольно к O и именно дул то от OtN, то от ONO. С помощью оного плыли мы сколько возможно к SO. Сие сделалось необходимым потому, что мы принуждены были бороться с сильным течением, увлекавшим нас назад на 20 миль ежедневно.
15-го под 6° 58' северной широты и 21° 30' долготы покрылось в полдень все небо облаками, в 2 часа нашел жестокий шквал с проливным дождем, так что мы принуждены были убрать все паруса; однако оный продолжался не более получаса. В 7 часов вечера явился другой сильный шквал, продолжавшийся более двух часов. Вся ночь была очень пасмурна, а ветер слабый. Здесь был предел пассатного ветра, которого лишились мы по претерпении сих двух шквалов и находились в полосе, в коей господствуют переменные, большею частью совсем противные ветры, частое маловетрие и штили, жестокие и частые шквалы, сопровождаемые проливными дождями; сверх того жаркий и влажный воздух, трудный к перенесению и вредный для здоровья.
Часто проходили многие дни, в которые не видали мы совсем солнца; платье и постели служителей нельзя было просушивать. Термометр показывал беспрестанно 22 и 23 градуса. Воздух был жаркий и чрезвычайно тяжелый. В сие время имели мы довольную причину опасаться болезней, однако, к счастию, не было у нас ни одного больного. К сохранению здоровья служителей употреблены были все предосторожности. От двух до четырех раз еженедельно приказывал я разводить огонь, горевший всегда три и четыре часа; средство бесспорно преимущественное для прогнания влажности и для очищения воздуха. Тенерифский запас, состоявший в картофеле, лимонах и тыквах (pumpkins), был так велик, что и до прибытия нашего к острову Св. Екатерины не мог истощиться. Вместо водки выдаваемо было каждому служителю полбутылки лучшего вина тенерифского.
Поутру и пополудни давали им очень слабый, но сладкий пунш с довольным количеством лимонного сока. Ни одной минуты солнечного сияния упускаемо не было, чтобы не просушивать и не проветривать служительского платья и постелей. Частые дожди, в продолжение коих запаслись мы на 14 дней пресной водой, доставили им случай перемыть свое белье, для чего и распущен был тент между грот- и фок-мачтами. Распущенный тент с накопившеюся водою представлял маленькое озеро, в коем около 20 человек вдруг, вымыв белье и платье, купались сами и омывали друг друга. Впрочем, служители переносили зной с меньшей трудностью, нежели каковую я предполагать мог. Хотя термометр редко показывал ниже 23 градусов, однако многие из них спрашивали часто: когда же настанет великий жар? Так-то натвердили им о чрезвычайности оного. Из сего заключить надобно, что для россиян нет чрезмерной крайности. Они столько же удобно переносят холод 23 градуса, сколько и жар равностепенный.