На перекрестках столетий
Шрифт:
На этот раз в Торопец поехали кратчайшей дорогой и через полтора часа уже подъезжали к северной окраине города.
Первым делом направились в музей.
Таисия Андреевна проводила их в свой кабинет.
— Ну как прошла ваша экспедиция? Что дракон? — В голосе Агаповой прозвучала ироническая интонация.
— Дракона мы не привезли, — в тон ей отвечал Георгий Алексеевич, — но все же вернулись не с пустыми руками.
С этими словами, взяв у Сережи Архангелова найденный трофей, он поставил его на директорский стол. Выражение лица у Агаповой
— Вы знаете, — сказала Таисия Андреевна после того, как Шер посвятил ее во все обстоятельства раскопок, — я не археолог и не берусь утверждать что-либо определенное, несомненно одно: это едва ли не древнейший предмет, обнаруженный в наших местах.
— Быть может, этот горшок даже современник мамонтов, — пошутил Громов.
— А что вы думаете, не исключено, — вполне серьезно заметила Агапова. — По некоторым данным, человек появился здесь именно тогда.
— Во всяком случае, находка действительно интересная, — подтвердил Шер.
В тот же день палеонтологи возвращались обратно в Москву, а студенты во главе с Карцевым готовились продолжить обследование Торопы.
Расставались с сожалением.
— Будете в Москве, непременно заходите к нам в институт, — сказал, крепко пожимая всем руку, Андрей Владимирович.
— Приезжайте, пожалуйста, — просил и Вова. — Знаете, как у нас интересно!
— Обязательно, — хором отвечали ребята, всерьез «заболевшие» археологией.
Оставив позади городские кварталы и переехав по мосту через правый рукав Торопы, автобус миновал знакомую уже громаду древнего Кривита. Промелькнуло светлое зеркало озера Соломенно, растаяло вдали Привалье.
Извилистая и полноводная Торопа неудержимо убегала к горизонту, торопясь на встречу со своей старшей сестрой — Западной Двиной. То там, то тут жались к воде деревни.
У одной из них сделали остановку. Пока Валерий наполнял радиатор, автобус обступили местные ребятишки. Следом за ними подошел степенный мужчина средних лет с окладистой бородой.
— Из каких краев к нам пожаловали? — обратился он к Георгию Алексеевичу.
— Из Ленинграда. Исследуем старинный путь «из варяг в греки». Здесь он проходил. Может, слыхали?
— В греки?.. Что-то не ведаю. — Мужчина помолчал. — А вы зайдите к бабке нашей Авдотье. Она все про все знает. Вон в той избе живет.
Бабушка Авдотья оказалась маленькой седой старушкой. Из-под низко повязанного платка на посетителей глядели необычайно прозрачные на таком старческом, сморщенном лице светло-голубые глаза. В избе было чисто. В красном углу висели образа и фотографии — очевидно, детей и внуков.
— «Из варяг в греки», говорите? — пожевала губами старуха. — Вестимо, тут он и шел, а еще по Двине… Каженную весну по большой воде баржи вниз гнали. Еще на моей памяти купцы торопецкие промышляли. У нас по деревням и плоты им вязали…
Стало ясно, что воспоминания словоохотливой бабушки не имели ничего общего с интересующей
— Как же, — вскинула она голову, услышав про Александра Невского, — сказывают, дюже высок ростом был. А Литву он туг побил, это точно. Вместе с Петром Великим действовал. Он с одной стороны, а тот с другой. Ну тем и некуда податься стало…
Трудно было сдержать улыбку при этом наивно-милом рассказе, однако слушали дальше, не перебивая. И, воодушевленная вниманием, Авдотья продолжала:
— А еще, родимые, у нас тута Петров камень есть. На озере лежит. Петр-то силы был необыкновенной и вот как одержал победу над литовцами, так ступил на тот камень и след свой оставил.
— Где же это, бабушка?
— А где погост Жижецкий. Там, сказывают, и курганы, и Петров камень с той поры остались.
— А ведь интересно, Георгий Алексеевич, — оживился Сережа Жарковский. — Может, это один из тех следовиков, которыми Сергей Николаевич занимается?
— Вполне вероятно. Мы там все равно будем, вот и посмотрим, что это за камень.
Подошедший Валерий объявил о том, что можно продолжать путь, и, тепло распрощавшись с доброй старушкой, тронулись дальше.
Вскоре Торопа отступила влево, затерявшись среди холмов и перелесков. Дорога вывела к железнодорожному полотну у маленькой станции Жижеца. Тут взорам путешественников открылось Жижецкое озеро. В северной части оно покрыто зелеными островками и очень живописно. На берегу с мостков группа подростков азартно удила рыбу.
Женя Журкин, сам заядлый рыболов, подошел к ним.
— Клюет? — спросил у одного из них.
— Да все больше уклейка, — ответил тот, не сводя глаз с подрагивавшего поплавка.
— А какая здесь деревня поближе? — осведомился Валерий, изрядно намаявшийся за день с автобусом.
— Михайловское. А вы что, переночевать хотите?
— Да, хорошо бы.
— Так поезжайте берегом. Дальше лагерь будет туристский, в нем и устроитесь.
— А в самом деле, это идея, — обрадовалась Нина Николаевна. Георгий Алексеевич согласился с ней, и спустя двадцать минут путешественники уже въезжали в сосновый бор длинного полуострова, где пестрели лагерные палатки. Рядом стояли домики начальника лагеря, обслуживающего персонала и кухни. Под большим навесом помещалась столовая.
Начальник лагеря, благодушный, спокойный мужчина лет сорока, узнав о цели экспедиции, принял ленинградцев приветливо.
— Сезон у нас окончен, — сказал он. — Через пару дней вообще сворачиваем лагерь. Так что выбирайте любую палатку, матрацев с одеялами берите побольше. Ночи-то становятся прохладными…
Ужин приготовили на лагерной кухне, что, однако, не помешало развести также большущий костер и испечь на нем картошку. С маслом и солью она была просто объедение.
После ужина кто-то из студентов затянул песню. Остальные подхватили. Подпевал даже всегда сдержанный Георгий Алексеевич.