На перекрестках судеб и дорог
Шрифт:
– Я не буду поднимать на тебя глаза, Яррэ, я просто отлуплю тебя по заднице, как самый простой рыцарь из захолустья. Мне кажется, что тебя слишком избаловали. Охх, - пока он читал мне нотацию я извернулась и укусила его за руку. Только руку он не разжал. Я почувствовала вкус крови на зубах, но продолжала сжимать челюсти.
– Немедленно перестань, слышишь, - голос был спокоен. Словно ему и вовсе не больно, - Я совсем не хочу сделать тебе больно, но если ты продолжишь, то мне придется.
Я резко разжала челюсти, одновременно дернулась и выскользнула
– Глупая девчонка, - он нарочито медленно достал платок, обмотал им окровавленную руку (ай-да я, знатно его отделала!), отвернулся и пошел к лагерю.
– Эльф без истинного имени!
– он вздрогнул, но взял себя в руки и не обернулся.
Я поняла, что сделала ошибку, назвав его так. Это страшное оскорбление. Странно, что он не убил меня на месте. Эльф без истинного имени - эльф, потерявший право его носить. Эльф, которого изгнали из рода, предали проклятью за предательство. Истинное имя забирали у предателей. Только у них. Похоже, я наткнулась на что-то любопытное в биографии Ратмира.
Ратмир
Глупая девчонка! Да как она вообще смеет! Дерзкая. Давно меня никто не приводил в такую ярость. Едва сдержался, чтоб не ударить ее, когда... Сильно болела рука. У этой девчонки зубы, как у дикой лесной кошки. Я убрал платок от раны. Он был весь в крови. Рука, похоже, прокушена достаточно глубоко. Похоже, из этой девочки мог бы быть толк. Надо признаться, она ухитрилась действовать достаточно быстро, чтоб достать меня. К тому же смогла вырваться из захвата, а это не так просто. Впрочем, это ничего не значит. Не то происхождение у нее, да и время не то, чтоб брать кого-то в ученики. Мне б самому выжить.
Яррэ
Я подошла к Сильве. Та уже закончила оплакивать свой багаж и, хлюпая носом, разбирала уцелевшие вещи, которых, кстати, было куда больше, чем я думала.
– О, Сильва, похоже все не так уж плохо.
– Что тебе нужно, Яррэ?
– Сильва злобно на меня посмотрела.
– Да ничего, просто смотрю, сочувствую.
– Я в твоем сочувствии не нуждаюсь.
– А что ты так злишься?
– Есть у меня подозрение, как баночка попала ко мне в рюкзак.
– Оставь свои подозрения при себе, - я отвернулась от нее. Ну их всех.
После дневного перехода все сидели около костра. Не хватало только Ратмира. Он где-то пропадал. Отец был несколько обеспокоен его отсутствием и отправил одного из эльфов проверить, все ли в порядке. Эльф вернулся и сказал, что все в порядке, просто Ратмир хотел немного посидеть в одиночестве. Я почувствовала небольшой укол совести. Поэтому когда закончила жевать, отправилась искать Ратмира. Ну что я, совсем что ли грубиянка? Понимаю, когда палку перегибаю.
Рыцаря удалось обнаружить на склоне холма, поросшего мохнатыми елями. Он сидел и молча смотрел вдаль. Я тихо подошла к нему.
– Что тебе нужно?
– Ратмир явно слышал, как я подходила, вот только интересно, откуда он узнал, что это я?
– Я хотела извиниться.
– Отец заставил?
–
– Верю. Так что же поменяло твое мнение?
– Я извиняюсь за то, что сказала в конце. У меня нет оснований считать тебя эльфом без истинного имени, а причин скрывать свое имя может быть множество и если отец тебе поверил, то у меня нет оснований не доверять ему. Ему нельзя врать.
– Знаю.
Ратмир
Она подошла тихо, но не достаточно, чтоб я не услышал и не понял, кто идет. Ко мне вообще не так-то просто подобраться, ведь часто от этого зависит моя жизнь. Заявила, что хочет передо мной извиниться. Сначала я подумал, будто ее отец про все узнал и велел просить прощения, но на мой вопрос так ли это, она ответила отрицательно и, похоже, сказала правду. Неужели она умеет признавать свои ошибки? Вот уж никогда не подумал бы.
Яррэ подтвердила мои подозрения о том, что Советник был одним из Чувствующих - эльфов, наделенных редким даром улавливать чужие эмоции (хорошо не мысли). Чувствующим нельзя врать, даже что-то умалчивать можно только в том, случае, если они сами позволяют это делать.
Потом Яррэ попросила меня дать ей руку. Я удивился и спросил:
– Зачем?
– Болит?
– Нет.
– Ты говоришь не правду, я, конечно, не отец, но иногда знаю, когда мне врут, - вот это уже интересно. Значит, Дар частично передался и ей. Однако, талантливая девочка. И исцелять умеет, хотя, конечно, еще не очень хорошо, но это дело практики, и ложь чувствует. Думаю, на нее при дворе возлагают большие надежды. Ждут, наверное, чтоб она утихомирилась, а потом будут развивать ее умения.
– Ты ошибаешься.
– Не спорь, дай руку, - я протянул ей прокушенную руку. Она очень осторожно сняла повязку.
– Согласись, кусаться я умею, - заметила она, проводя правой рукой над раной. Руку немного защипало, но это было скорее приятно.
– Соглашусь. Только не перестарайся. Ты еще не настолько оправилась.
– Позволь мне самой об этом судить.
– Не позволю, - боль отступала, почему-то захотелось спать.
– Ну вот, достаточно. Теперь иди в лагерь и спать. Утром все пройдет.
– Только после Вас, леди!
– Опять?!
Я устало улыбнулся. Сил препираться с ней не было. Мы побрели в лагерь.
Яррэ
Что-то в последнее время ничего забавного в голову не приходит. Что бы такое вытворить, чтоб меня 'леди' больше не обзывали?
О! Подсыплю-ка я в пудреницу Сильве порошок зеленца. Это такая травка. Если ее высушить в темноте, то она совсем светленькая, почти как мука или пудра, но если нанести на кожу и некоторое время так походить под солнечными лучами, то зеленец начнет проявляться и кожа станет зеленой или зеленоватой (в зависимости от того, сколько порошка на нее нанесли). Этим свойством пользуются разведчики, следопыты и охотники. Ну и, разумеется, такого зеленца у меня было достаточно.